– Я не сплетница, только тебе и
рассказала про Федю, но ты чужая, по Ларюхину звон не поднимешь. Вот, значит,
почему бабка Таньку Фадееву бортанула, она сына ждала, а тому посторонние глаза
и уши без надобности. Приехал когда, не скажу, я только три дня назад поняла,
что мужик объявился, мельком его увидала. Так, ничего особенного, темные волосы,
кудрявый, бородка такая аккуратная. На профессора похож, не деревенский мужик.
– Только что ты его уголовником
назвала, – напомнила я.
Маша опустошила свою кружку.
– Вид и сущность – разные вещи.
Сверху он интеллигентный, но чего со двора не выходит? Взаперти сидит, наружу
даже носа не высовывает. Баба Клава в сарай слиняла, не очень-то сыночек с
мамкой общаться хочет, небось заплатил старухе за постой и приказал:
«Хиляйте, мамо, вон, не фига тут старушатиной
вонять».
– Сказанное тобой доказывает, что Федор
плохой сын, но никак не свидетельствует о его неладах с законом, –
подначила я Машу и вздрогнула от резкого звука.
В дверь заколотили, потом снаружи
послышался детский голос:
– Тетя Маша, открой!
Она встала и высунулась в открытое окно.
– Что надо?
Раздался шорох, и тот же дискант заныл:
– Тетя Маша, дайте лестницу, мы живо
слазаем!
– Опять! – укоризненно сказала
хозяйка. – Куда теперь он угодил?
– На вашу крышу!
– Туда лезть нельзя, черепицу мне
продавите, – отрезала Маша.
– Не, он сбоку повис, на отливе, –
заныл голосок.
– Стой там, никуда не ходи, –
распорядилась Маша и пошла к выходу.
– Что случилось? – спросила я,
вставая из-за стола.
– Сережка, дачник Никитиных,
пришел, – объясняла хозяйка, пока мы выходили во двор, – ему отец
игрушку купил, мне на горе. Полюбуйся! – Маша ткнула пальцем вверх: –
Видишь?
Я присмотрелась. На крыше, зацепившись за
водосток, висела довольно большая фигура человека-паука.
– Тетя Маша, – заныл белобрысый
паренек, – не сердитесь! Я не нарочно!
– В субботу ты пять раз прибегал, –
укорила мальчика Маша, – в воскресенье сначала ни свет ни заря меня
разбудил, а вечером из душа вытащил. А кто мой огород в понедельник
потоптал, пока я на работе была?
– Бомжи, наверное, – не моргнув
глазом, со-врал Сережа, – папа говорит, их в лесу много.
Маша уперла руки в боки:
– Да ну? А слоны с леопардами у нас
не водятся? Больно маленькие следы от кроссовок на грядках отпечатались. Либо
бомжи – гномики, либо первоклассник бегал. Ладно, в последний раз прощаю.
Продолжая отчитывать малыша, хозяйка
приставила к стене лестницу и приказала:
– Лезь. Смотри не упади.
Ребенок ловко вскарабкался по ступенькам и
спустился вниз, сжимая в руке игрушку.
– Можно посмотреть? – спросила
я. – Что это у тебя?
Сережа с жаром начал рассказывать:
– Суперсамолет, работает или от пульта,
или от батареи. Вон туда впихиваешь питание, и он летит!
– Верно, – влезла в разговор
Маша, – малый его аж с соседней улицы запускает, и ко мне во двор
попадает. Лучше ты радиоуправлением пользуйся.
– Я хочу рекорд дальности установить, –
затрещал Сережа, – с кнопками неинтересно, а с батарейкой супер, летит,
пока заряд не кончится.
– Маленький самолетик, а такого большого
человека-паука унес, – пробормотала я.
– Он транспортный, – стал
расхваливать игрушку владелец, – вот тут универсальное крепление, за него
любую вещь прицепить можно. Я чего только не поднимал! Знаете, какой у
меня рекорд? Бутылка с квасом! В ней полтора кило веса!
– Здорово, – согласилась я.
Сережа выхватил у меня из рук самолетик.
– Спасибо, тетя Маша.
– Запускай его в противоположную от моего
дома сторону, – строго сказала Маша.
– Так там вокруг деревья, – заныл
мальчик, – только в одном месте пусто! Самолет сразу в ветках запутается,
не улетит далеко.
– Хочешь, чтоб я его отняла? –
прищурилась женщина.
– Ну, теть Маша, вы же добрая, –
захныкал Сережа.
– Точно, – усмехнулась она, –
но вон там, за забором, живет дядя Илья, и он злой. Попадет к нему на двор
самолет – и привет! Ну, беги.
Мальчишка убежал, Маша показала на изгородь:
– Илья новый сортир поставил, он прямо у
забора бабы Клавы. Старуха просила туалет перенести, нельзя впритык к чужой
территории его располагать. Да Илье указа нет, послал бабку далеко и надолго и
пригрозил: «Пожалуешься в управу – беда приключится». А потом я
смотрю – нету будки, Илюха ее в противоположный конец участка утянул. Его Федор
заставил, больше некому. Вот почему я думаю, что он из уголовников. Илью тут
все боятся, а Федор с ним справился.
Поблагодарив Машу за вкусный чай и забрав у
нее ситцевый халат, я пошла к калитке бабы Клавы, постучала, не дождалась
ответа и без спроса ступила во двор.
Весь вид старенького дома говорил об
отсутствии у хозяйки денег и крепких рук. Крылечко покосилось, одна из ступенек
отсутствовала, оконные рамы были давно не крашены, а входная дверь, когда я
потянула ее за ручку, жалобно заскрипела.
Из избы пахнуло сыростью и неожиданно дорогим
мужским одеколоном. Я сразу узнала аромат: покупала такой на Двадцать
третье февраля Костину, цена у небольшого флакона оказалась немаленькой, но я
решила не жадничать, очень уж приятно он пах: грейпфрутом, сандалом и немного
перцем. Вовке очень понравился презент, и, похоже, сын бабы Клавы – фанат
того же парфюма.
– Есть кто живой? – крикнула я.
– Входите, – раздалось
изнутри, – незачем орать, не на пожаре.
Я вошла в комнату и наткнулась на
крохотную, смахивающую на сухую саранчу старушку.
– Кто ты такая и чего тебе надо? –
накинулась она на меня.
– Вы баба Клава? – спросила я.
Пенсионерка не стала приветливей:
– Допустим.
– Мне Маша посоветовала к вам обратиться.
Хочу дом снять, на конец августа и сентябрь.
