— Уж не скажешь ли ты, что такая звезда экрана, как
Джонни Фонтена, тоже обращается за помощью к твоему отцу?
— Он крестник моего отца, — сказал Майкл, — и
без отца он, возможно, не стал бы звездой экрана.
Кей Адамс засмеялась:
— Это звучит, как еще одна история.
— Эту историю я не могу рассказать, — покачал
головой Майкл.
— Можешь положиться на меня, — успокоила его Кей.
Он рассказал ей всю историю без прикрас. Он ничего не
объяснял, заметил только, что восемь лет назад отец его был более нетерпелив и
раз речь шла о его крестнике, считал это делом своей чести.
Восемь лет назад Джонни Фонтена выступил с популярным
танцевальным ансамблем и добился колоссального успеха. Но, к несчастью, Лес
Халли, дирижер и руководитель ансамбля, личность известная в мире искусства,
подписал с Джонни контракт на пять лет. Так было принято. Лес Халли мог теперь
сдавать Джонни напрокат и загребать при этом деньги обеими руками.
Дон Корлеоне вступил с ним личные переговоры. Он предложил
Лесу Халли двадцать тысяч долларов за освобождение Джонни от обязательств по
контракту. Халли хотел оставлять себе всего пять процентов доходов
Джонни, — это позабавило дона Корлеоне, и он понизил свое предложение с
двадцати до десяти тысяч долларов. Лес Халли отказался.
Назавтра дон Корлеоне лично заявился к дирижеру. Он
прихватил с собой двух самых верных друзей — Дженко Абандандо, который был его
личным секретарем и советником, и Луку Брази. Без посторонних свидетелей дон
Корлеоне уговорил Леса подписаться под документом, согласно которому он
отказывается от всех прав относительно Джонни Фонтена за чек в десять тысяч
долларов. Дон Корлеоне просто приставил свой автоматический пистолет ко лбу
дирижера и самым серьезным тоном предупредил, что если он не подпишет, ровно
через минуту его мозг окажется на документе. Лес Халли подписал. Дон Корлеоне
сунул пистолет в карман и дал дирижеру чек. Джонни Фонтена продолжал выступать
и скоро стал самой большой сенсацией. Он поставил в Голливуде несколько
оперетт, которые принесли ему целое состояние. Его пластинки издавались
миллионными тиражами. Потом он развелся с женой, оставил двух дочерей и женился
на самой знаменитой кинозвезде. Очень скоро он убедился в том, что она «шлюха».
Он запил, стал играть в карты, бегал за женщинами. Он потерял голос. К его
пластинкам потеряли интерес, и студия не возобновила с ним контракт. И вот
теперь он вернулся к своему крестному.
Кей Адамс задумчиво спросила:
— А тебе не кажется, что ты завидуешь своему отцу? Все,
что ты рассказал о нем, говорит о том, что он помогает людям. Он наверняка
очень добрый человек. — Она криво усмехнулась. — Разумеется, методы
его не совсем законны.
Майкл вздохнул:
— Мне не хотелось бы этого говорить, но все-таки скажу.
Ты, наверное, знаешь, что исследователи Арктики оставляют под снегом запасы
пищи на случай, если она им понадобится на обратном пути? То же и с добрыми
делами, которые творит отец. В один прекрасный день он явится к каждому из этих
людей и потребует возвращения долга.
Солнце уже почти село, когда принесли торт. Гости ахнули при
виде такого великолепия. Этот торт был специально испечен Назорине и украшен
изумительно вкусными кремовыми розами, которые невеста тут же выхватила из недр
торта. Дон вежливо намекнул гостям, что пора расходиться и в то же время
обратил внимание на то, что черная машина с агентами ФБР исчезла.
Наконец, из огромного множества машин остался лишь длинный
черный «кадиллак», за рулем которого сидел Фред. Дон довольно проворно для
своего возраста и комплекции, уселся на переднем сиденьи. Сонни, Майкл и Джонни
Фонтена сели позади него. Дон Корлеоне спросил Майкла:
— Твоя девушка сумеет сама добраться до гостиницы?
Майкл утвердительно кивнул головой.
Бензин все еще выдавался по карточкам, и на шоссе, ведущему
к Манхэттену, машин было мало. Менее, чем через час, «кадиллак» въезжал на
улицу, на которой находился Французский госпиталь. По дороге дон Корлеоне
спросил младшего из своих сыновей о его успехах в учебе. Майкл сказал, что
учится неплохо.
— Джонни говорит, что ты улаживаешь его дела в
Голливуде. Хочешь, чтобы я тоже поехал туда? — спросил отца Сонни.
Дон Корлеоне ответил:
— Сегодня ночью туда поедет Том. Ему не нужна ничья
помощь. Это дело простое.
Сонни Корлеоне засмеялся:
— Джонни считает, что с этим делом ты не справишься.
Поэтому я и подумал, что мне, может быть, стоит поехать туда.
Дон Корлеоне повернул голову:
— Почему ты сомневаешься во мне? — спросил он
Джонни Фонтена. — Разве твой крестный хоть раз не выполнил своего
обещания?
Джонни начал нервно оправдываться.
— Директор студии действительно очень важная личность.
Ты его не сумеешь взять даже деньгами. У него связи в самых высоких кругах. И
он ненавидит меня. Я просто ума не приложу, как тебе удастся все это вывернуть
наизнанку.
Дон говорил довольным тоном:
— Говорю тебе, ты получишь эту роль. — Он толкнул
Майкла локтем. — Мы не разочаруем нашего крестника, а, Майкл?
Майкл, который никогда не сомневался в отце, согласно кивнул
головой.
У входа в больницу дон Корлеоне положил руку на плечо
Майкла, дав остальным возможность пройти.
— Когда закончишь учебу, придешь ко мне. Я хочу поговорить
с тобой. У меня есть несколько планов, которые тебе понравятся.
Майкл ничего не ответил. Дон Корлеоне пробормотал:
— Я тебя знаю. Не попрошу тебя делать ничего против
твоего желания. Иди своей дорогой, ведь ты мужчина. Но когда кончишь учебу,
приходи ко мне, как сын.
Семья Дженко Абандандо — жена и три дочери — сидели в
комнате для посетителей и напоминали стайку жирных воробьев. Увидев дона
Корлеоне, выходящего из лифта, они встрепенулись и инстинктивно, будто моля о
защите, бросились к нему. Жена и дочери Абандандо были толстыми и некрасивыми.
Госпожа Абандандо поцеловала дона Корлеоне в щеку:
— О, ты святой человек. Прийти сюда в день свадьбы
дочери!
Дон Корлеоне не принял этой похвалы.
— Разве не обязан я отдать последний долг человеку,
который на протяжении двадцати лет был моей правой рукой? — Тут он понял,
что будущая вдова не знает, что ее мужу предстоит умереть сегодня ночью. Дженко
Абандандо находился в больнице уже целый год, и жена свыклась с его болезнью,
считая ее неотъемлемой частью повседневной жизни. Она продолжала бубнить:
— Войди в палату и посмотри на моего бедного
мужа, — сказала она. — Он спрашивал, где ты. Он, несчастный, хотел
придти на свадьбу, но врач не разрешил. Потом он сказал, что ты навестишь его в
такой великий день, но я не поверила. О, мужчины понимают дружбу лучше нас,
женщин. Войди, ты осчастливишь его.
