— Как, черт побери, тебе удалось получить свои награды?
Пойми, человек, в нас стреляют, и мы обязаны воевать. Боюсь только, что они не
выпустят Тома.
— Почему не выпустят? — удивился Майкл.
— Они полагают, что со стариком покончено, и теперь
можно договориться со мной, а Том на первых этапах переговоров может служить
посредником. Старик, оказывается, жив, на сделку со мной они рассчитывать не
могут и потому Том для них теперь бесполезен. Они могут либо выпустить его,
либо прикончить — все зависит от настроения Солоццо. Если они убьют его, это
будет признаком того, что они и в самом деле намерены воевать и хотят запугать
нас.
— А что дало Солоццо повод полагать, что с тобой он
сможет совершить сделку? — тихо спросил Майкл.
Сонни покраснел и с минуту не отвечал. Потом сказал:
— Несколько месяцев назад Солоццо пришел к нам с
предложением относительно торговли наркотиками. Старик отказался от
сотрудничества. Но во время встречи я немного неосторожно открыл пасть и
показал, что заинтересован в сделке. Старик уже вбил мне в голову, что никогда
не следует показывать чужим людям разногласия в семье. Солоццо решил, что если
он избавится от старика, мне придется пойти с ним на сделку на его условиях.
Без старика сила семейства уменьшается вдвое. Мне в любом случае пришлось бы
бороться за жизнь и защищать все, что достигнуто стариком. За наркотиками
будущее и раньше или позже нам придется ими заняться. Мотивы убийства были
чисто деловыми, а не личными. И я вошел в его дело. Разумеется, он не позволил
бы мне приблизиться к себе, чтобы у меня не появилось желания и возможности
застрелить его. Он знает, что если я войду в дело, остальные семейства не
позволят мне начать войну из мести. Кроме того, за его спиной стоит семейство
Татаглия.
— Что бы ты сделал, если бы они убили старика? —
спросил Майкл.
Сонни ответил очень просто:
— Солоццо превратился бы в труп. И неважно, во сколько
бы мне это обошлось. Я пошел бы даже на войну со всеми пятью семействами
Нью-Йорка. Семейство Татаглия должно исчезнуть с лица земли, и я добьюсь этого
даже, если мы вместе с ними уйдем под землю.
Отец поступил бы по-иному, — мягким голосом сказал
Майкл.
Сонни взбудоражился.
— Верно, мы с отцом — разные люди, но он сказал то же,
что и я. Когда дело доходит до конкретных действий, я могу быть не хуже других.
Это хорошо знают и Солоццо, и Клеменца с Тессио. Я «сделал кости» в
девятнадцать лет, в конце последней войны, которую вело наше семейство, и
старик был очень доволен моей помощью. Поэтому, я теперь не волнуюсь. В
подобных делах все нити в руках нашей семьи. Мне бы только очень хотелось
связаться с Лукой.
— Лука, в самом деле так силен, как о нем
рассказывают? — спросил Майкл с любопытством. — Неужели он так хорошо
знает свое дело?
— Это что-то особенное. Я натравлю его на троих сыновей
Татаглия. Солоццо возьму на себя.
Майкл заерзал в своем кресле, и с уважением посмотрел на
брата. Сонни часто бывает жесток, но по сути дела он добрый малый. Непривычно
слышать от него такие слова. Мороз пробежал по коже Майкла, когда он увидел
список людей, которых Сонни, словно римский император, решил казнить. Он
обрадовался тому, что не участвует непосредственно во всех этих делах. Отец
жив, и он не обязан мстить. Он готов помочь: отвечать по телефону, передавать
поручения. Сонни и старик смогут сами позаботиться о себе, тем более, что за ними
стоит Лука.
В этот момент в гостиной раздался женский крик. «О,
господи, — подумал Майкл. — Это голос жены Тома.» Он подбежал к двери
и распахнул ее. Возле дивана Том Хаген прижимал к груди плачущую Терезу. Том
высвободился из объятий жены и усадил ее на диван. Он печально улыбнулся
Майклу:
— Рад тебя видеть, Майк.
Потом, не глядя на жену, которая продолжала плакать, он
прошагал в кабинет. «Не впустую прошли годы, прожитые им в семье
Корлеоне», — подумал Майкл, и в сердце его проснулась гордость. Что-то от
старика прицепилось к Тому, прицепилось к Сонни и — что было для него открытием
— к нему самому.
5
К четырем часам утра все — Сонни, Майкл, Том Хаген, Клеменца
и Тессио — сидели в кабинете. Терезу Хаген удалось уговорить отправиться домой.
Пауло Гатто все еще ждал в гостиной, не догадываясь о том, что люди Тессио
получили приказ не спускать с него глаз.
Том Хаген изложил перед всеми предложения Солоццо. Он
рассказал, что Солоццо собирался его убить после получения сообщения о
неудачном исходе покушения на дона.
— Если мне когда-нибудь придется выступать с защитой
перед верховным судом, — сказал, улыбаясь, Хаген, — я никогда не
сделаю это лучше, чем сегодня ночью перед этим проклятым Турком. Я сказал ему,
что смогу обкрутить тебя, Сонни, вокруг пальца, что в детстве мы были друзьями,
что, только не сердись, возможно, ты не так уж расстроен, получая место
старика, да простит мне господь.
Он извиняюще улыбнулся Сонни, который показал ему, что не
придает этому значения.
Майкл сидел, опершись о спинку кресла, и смотрел на обоих.
Когда Хаген вошел в кабинет, Сонни кинулся его обнимать, и Майкл невольно
позавидовал тому, что во многом эти люди ближе друг другу, чем родные братья.
— Перейдем сразу к делу, — сказал Сонни. —
Нам необходимо составить планы. Посмотрите на список, который составили мы с
Тессио. Тессио, передай список Клеменца.
— Если мы собираемся что-то планировать, — сказал
Майкл, — при этом непременно должен присутствовать Фредо.
— Фредо не может нам помочь, — печально возразил
Сонни. — Врач говорит, что он был в сильнейшем шоке и рекомендует
длительный отдых. Я этого понять не могу. Фредо всегда был довольно сильным
парнем. Ему, конечно, трудно было видеть старика застреленным, он всегда
боготворил дона. Он не такой, как мы с тобой, Майк.
— О'кэй, — спешно проговорил Хаген. —
Оставьте Фредо. Не впутывайте его ни в одно дело. Думаю, что тебе, Сонни,
следует, пока все не кончится, сидеть дома. Я лично не собираюсь отсюда
выходить. Здесь мы в безопасности. Не пренебрегайте Солоццо. Он настоящий
мужчина, калибр девяносто. Больница надежно защищена?
Сонни утвердительно кивнул головой.
— Полицейские закрыли больницу, и я позаботился о том,
чтобы там все время были наши люди. Каково твое мнение о списке, Том?
Хаген смутился.
— Иисус Христос! Ты, Сонни, и в самом деле относишься к
этому, как к личному делу. Дон видел бы в этом чисто деловой спор. Солоццо —
ключевая фигура. Избавиться от Солоццо, и все уладится. Братьев Татаглия можно
не трогать.
Сонни посмотрел на своих капорегимес. Тессио пожал плечами.
