— Просто мой друг, — сказал Бруно Татаглия. —
Он хочет предложить тебе кое-что. Сможешь встретиться с ним сегодня ночью?
— Конечно, — сказал Лука. — Когда и где?
— Клуб закрывается в четыре утра, — мягким голосом
сказал Татаглия. — Почему бы вам не встретиться здесь же в то время, когда
официанты убирают столы?
Да, им известны его привычки, — подумал Лука. Они его
проверили. Он обычно просыпался в три-четыре часа дня, обедал, потом играл в
карты с друзьями из семейства или шел к своим девицам. Иногда смотрел в полночь
кино, а потом отправлялся пропустить рюмочку в один из ночных клубов. Никогда
он не шел спать перед рассветом. Поэтому предложение встретиться в четыре часа
утра было не столь необычным, как это могло показаться на первый взгляд.
— Конечно, конечно, — сказал он. — Я вернусь
сюда к четырем утра.
Он вышел из клуба и поймал такси, которое отвезло его в
меблированную комнату на десятой авеню. Он жил у своих дальних родственников.
Две его комнаты были отделены от остальных комнат квартиры особой дверью. Такой
порядок пришелся ему по вкусу, так как, с одной стороны, создавалась иллюзия
семейной жизни, а с другой — он был защищен от неожиданного нападения.
«Хитрый лис Солоццо собирается сегодня обнажить свой
волосатый хвост, — подумал Лука. — Если дела зайдут далеко, это может
превратится в великолепный рождественский подарок дону». В комнате Лука вынул
из чемодана пуленепробиваемый жилет, потом разделся, натянул жилет поверх
шерстяной Майки и снова надел рубашку и пиджак. Подумал о том, что, может быть,
стоит позвонить дону в Лонг-Бич и рассказать о последних событиях, но он знал,
что дон никогда ни с кем не разговаривает по телефону, и к тому же о задании,
которое Лука получил, никто не знал — даже Хаген и Сонни. Лука всегда носил при
себе пистолет. У него было специальное разрешение на ношение оружия — самое
дорогое, когда-либо и где-либо выданное полицией. Оно обошлось ему в десять
тысяч долларов, но зато спасало от ареста во время обыска. Будучи одним из
руководителей оперативной части семейного дела, Лука очень ценил пистолет. Но
сегодня ночью ему нужен был «надежный» пистолет. Чтобы не могли узнать, кому он
принадлежит.
Он пошел по направлению к клубу, побродил по Сорок восьмой
улице, поужинал в своем любимом итальянском ресторане Патсии, когда часы
пробили четыре, вошел в клуб. Ни привратника, ни гардеробщицы уже не было.
Бруно Татаглия взял его под руку и повел к бару в углу зала. Лука различал в
темноте танцевальную площадку и возвышение для оркестра с металлическим стеблем
микрофона на нем.
Лука уселся за стойку, отказавшись от предложенного Бруно
виски, зажег сигарету. Возможно, речь идет не о Турке, а о ком-то другом. Но из
тени дальнего угла комнаты показался все же Солоццо.
Солоццо пожал Луке руку и уселся за стойку рядом с ним.
Татаглия поставил перед Турком стакан, тот поблагодарил кивком головы.
— Ты знаешь, кто я? — спросил Солоццо.
Лука утвердительно кивнул головой и печально улыбнулся. Мыши
выбегают из нор. Он с удовольствием займется этим предателем.
— Ты заешь, о чем я собираюсь тебя попросить? —
спросил Солоццо.
Лука отрицательно покачал головой.
— Мы открываем крупное дело, — сказал
Солоццо. — Я имею в виду миллионы для тех, кто стоит наверху. После первой
партии могу тебе гарантировать пятьдесят тысяч. Речь идет о наркотиках. За ними
будущее.
— Почему ты обращаешься ко мне? — спросил
Лука. — Хочешь, чтобы я поговорил со своим доном?
Солоццо скорчил гримасу-улыбку.
— Я уже говорил с доном. Он не хочет участвовать в
этом. Я могу обойтись и без него. Но для операции мне нужен сильный человек.
Говорят, что тебе не слишком сладко в твоем семействе, и ты готов перейти к
нам.
— Это зависит от условий, — пожал плечами Лука.
Солоццо внимательно посмотрел на него и, казалось, принял
решение.
— Подумай над моим предложением несколько дней, а потом
снова поговорим, — сказал он.
Он протянул руку, но Лука сделал вид, что не замечает ее и
поднес ко рту сигарету. Бруно Татаглия вытащил зажигалку и поднес ее Луке. В
тот же момент он повел себя странно: бросил зажигалку на стойку и крепко
схватил Луку за правую руку.
Лука прореагировал немедленно, пытаясь высвободиться, но
Солоццо схватил его за локоть левой руки. И все же Лука был сильнее их обоих и
освободился бы, не окажись позади них еще один человек и не накинь он тонкую
шелковую петлю на шею Луки. Петля с силой натянулась, и Лука задохнулся. Лицо
его посинело, руки ослабели. Татаглия и Солоццо теперь без труда удерживали
его. Они стояли в очень страной позе, а человек сзади натягивал петлю все
сильнее и сильнее. Последние остатки сил исчезли, и Лука рухнул на пол.
Душитель с такой силой натягивал петлю, что та прорезала кожу и исчезла в мясе.
Глаза Луки вышли из орбит и их удивленный взгляд был единственно человеческим,
что в нем осталось. Лука Брази умер.
— Я не хочу, чтобы его нашли, — сказал
Солоццо. — Важно, чтобы именно теперь его не нашли.
Он повернулся и снова исчез в тени.
8
Следующий после покушения день был насыщен событиями. Майкл
остался у телефона и передавал сообщения Сонни. Том Хаген был занят поисками
посредника, который удовлетворил бы обе стороны и позволил бы организовать
встречу с Солоццо. Турок вдруг сделался осторожен: знал, наверно, что «гарпуны»
Клеменца и Тессио разыскивают его по всему городу. Но Солоццо, как и остальные
главари семейства Татаглия, оставался все время в надежном укрытии. Меры
предосторожности, принятые Солоццо, не были для Сонни неожиданностью.
Клеменца был занят делом Пауло Гатто. Тессио получил задание
найти Луку Брази. Лука исчез накануне покушения и до сих пор не подавал
признаков жизни. Это был дурной знак. Но Сонни не мог поверить, что Брази мог
стать изменником или мог позволить застать себя врасплох.
Жена Корлеоне жила в городе у друзей семейства, чтобы
находиться как можно ближе к больнице. Карло Ричи предложил было свои услуги,
но ему было приказано продолжать заниматься делом, подаренным ему доном
Корлеоне: самым доходным игорным домом в итальянском районе Манхэттена. Конни
была все время вместе с матерью и часто наведывалась в больницу.
Фредо, все еще напичканный снотворными, лежал в своей
комнате в доме отца.
— Иисус, — сказал Сонни Майклу, выходя из комнаты
Фредо, — можно подумать, что ему досталось больше, чем старику.
Майкл пожал плечами. Ему приходилось видеть солдат на поле
боя в таком же состоянии. Но он никогда не ожидал, что подобное может случиться
с Фредо. Когда все они были детьми, средний брат выделялся своей недюжинной
физической силой. Но он был и самым послушным сыном. В то же время все знали,
что дон Корлеоне в нем разочаровался и не надеется, что средний сын займет
когда-нибудь важное место в семейном деле. Он был недостаточно умен и
недостаточно жесток. Ему недоставало смелости и он был очень замкнутым человеком.
