— О'кэй, — ответила она.
Он вышел и перед дверью лифта еще раз помахал ей на прощание
рукой. Никогда она не ощущала такой близости к нему, никогда не чувствовала
такой любви, и скажи ей кто-нибудь, что она снова встретится с ним только через
два года, она ни за что бы не поверила бы.
Майкл вышел из такси у Французского госпиталя и был очень
удивлен, увидев, что улица совершенно пуста. Войдя в больницу, он еще больше
удивился, не встретив в вестибюле ни души. Чем, черт бы их побрал, занимаются
Клеменца и Тессио? Разумеется, они никогда не учились в Вест-Пойнт, но у них
достаточно ума, чтобы расставить охрану. По меньшей мере два человека должны
были сторожить в вестибюле.
Давно ушли последние из посетителей. Было уже почти половина
одиннадцатого, Майкл не стал останавливаться у информационного окошка. Он вошел
в лифт. Никто его не остановил, и он беспрепятственно прошел мимо окошка сестры
к палате отца. У двери палаты тоже никого не было. Где, черт побери, детективы,
где, черт побери, люди Клеменца и Тессио? Может быть кто-то находится внутри?
Но дверь была открыта. Майкл вошел в палату. На кровати лежал человек, и при
свете декабрьской луны он увидел лицо отца. Оно ничего не выражало, грудь
неравномерно поднималась и опускалась. Со стального штатива, стоявшего возле
кровати, свешивались трубочки, концы которых были засунуты в рот больного.
Майкл постоял несколько минут и, убедившись, что все в порядке, вышел из
палаты.
Он подошел к сестре.
— Меня зовут Майкл Корлеоне, — сказал он. — Я
пришел навестить отца. Что случилось с детективами, которые должны были
охранять его?
Медсестра оказалась прелестным созданием.
— О, у вашего отца было слишком много посетителей, и
это мешало нам работать, — сказала она. — Около двадцати минут назад
прибыла полиция и заставила всех разойтись. А пять минут назад позвонили из
участка и срочно вызвали детективов. Они тоже ушли. Но не беспокойтесь, я
каждые несколько минут заглядываю в палату. Для этого мы и оставляем двери
открытыми.
— Спасибо, — сказал Майкл. — Я посижу с ним
несколько минут. О'кэй?
Она улыбнулась ему.
— Но только несколько минут. Потом, боюсь, вам придется
уйти. Таковы правила, вы ведь знаете.
Майкл вернулся в палату отца. Он снял телефонную трубку и
попросил связать его с домом в Лонг-Биче, назвав номер телефона, который стоял
в кабинете отца. Ответил Сонни.
— Сонни, я в больнице, — прошептал Майкл. —
Здесь нет никого из людей Тессио. У дверей нет детективов. Старик был
совершенно беззащитен.
Голос Майкла дрожал. Последовала длинная пауза, а потом
раздался низкий голос Сонни:
— Это и есть сюрприз Солоццо, о котором ты говорил.
— Я тоже так думаю, — ответил Майкл. — Но как
ему удалось устроить, чтобы полицейские всех выгнали? Что случилось с людьми
Тессио? Иисус, неужели этот выродок Солоццо держит всю нью-йоркскую полицию в
кармане?
— Не волнуйся, мальчик, — голос Сонни и в самом
деле успокаивал. — Нам снова повезло. Счастье, что ты пошел в больницу в
такой час. Оставайся в палате старика. Через четверть часа там будет несколько
человек. Сиди спокойно и не бойся. О'кэй, мальчик?
— Я не боюсь, — ответил Майкл. Впервые с начала
всей этой истории он почувствовал дикую ненависть к врагам отца.
Он положил трубку и позвонил в колокольчик сестре. Он решил
на этот раз действовать сам. Когда сестра вошла, он сказал:
— Нам придется перенести отца в другую комнату или на
другой этаж. Ты можешь вынуть все эти трубочки, чтобы нам было легче выкатить
кровать?
— Это смешно, — сказала сестра. — Мы должны
получить разрешение врача.
Майкл говорил теперь очень быстро.
— Ты, наверное, читала о моем отце в газетах. Видишь,
сегодня ночью, его никто не охраняет. Мне только что стало известно, что его
собираются убить. Поверь мне, пожалуйста, и помоги.
Когда он хотел, он мог говорить очень убедительно. Сестра
сказала:
— Мы не должны отсоединять трубочки. Штатив можно
перенести вместе с кроватью.
— Есть здесь пустая палата? — прошептал Майкл.
— В конце коридора, — ответила сестра.
Перевозка дона заняла всего несколько минут. Потом Майкл
сказал сестре:
— Оставайся здесь с ним, пока не придет помощь. Если
будешь в коридоре, можешь пострадать.
Тут раздался голос отца, охрипший, но сильный.
— Майкл, это ты? Что случилось?
Майкл склонил голову над кроватью. Он взял руку отца в свою
руку.
— Это я, Майк, — сказал он. — Теперь слушай,
старайся не шуметь, особенно если кто-то громко произнесет твое имя. Тебя хотят
убить, понял? Но я здесь, и ты можешь не бояться.
Дон Корлеоне, который еще не до конца понимал, что случилось
с ним за день до этого, страдал от страшных болей, но улыбнулся своему младшему
сыну и с усилием произнес:
— Почему я должен бояться? Меня впервые пытались убить,
когда мне было двенадцать лет.
10
Больница была небольшой, с одним-единственным входом. Майкл
выглянул из окна на улицу. У дверей больницы начинался извилистый дворик,
который заканчивался лестницей, спускающейся на улицу. Улица была совершенно
пуста. Каждый, кто придет в больницу, будет вынужден идти этим путем. Майкл
знал, что времени у него в обрез, и поэтому, выйдя из палаты, стремглав
бросился вниз.
Он вышел на тротуар у входа в больницу и зажег сигарету. По
девятой авеню быстрым шагом направлялся к больнице молодой человек, под мышкой
он нес пакет. У парня была тяжелая шевелюра и одет он был в военный плащ. Когда
он поравнялся с фонарем, лицо его показалось Майклу знакомым, но он так и не
сумел вспомнить кто это. Однако молодой человек сам остановился и протянул ему
руку, приветствуя Майкла по-итальянски:
— Дон Майкл, вы меня не помните? Энцо, помощник пекаря
Назорине, его зять. Ваш отец спас мне жизнь тем, что помог остаться здесь.
Майкл пожал ему руку. Теперь он его вспомнил.
Энцо продолжал:
— Я пришел повидать вашего отца. Меня пропустят в такой
поздний час?
Майкл улыбнулся и отрицательно покачал головой.
— Нет, не пропустят. Но, во всяком случае, спасибо
тебе. Я предам дону, что ты приходил.
Из- за поворота вдруг показалась машина и с ревом
понеслась на них.
Майкл закричал Энцо:
