Он решил примирить все борющиеся группировки, — сначала
в Нью-Йорк-Сити, а потом во всей стране. Он прекрасно сознавал опасность взятой
на себя миссии. Целый год он провел в переговорах с предводителями банд:
прощупывал пульс, предлагал разделить город на сферы влияния. Но было слишком
много группировок, слишком много интересов противоречило друг другу. Подобно
выдающимся государственным деятелям, дон Корлеоне решил, что мир невозможен до
тех пор, пока количество государств не будет сведено до минимума.
Пять или шесть «семейств» были настолько сильны, что об их
уничтожении нечего было и помышлять. Но остальные — отдельные террористы, люди
из «черной руки», частные шантажисты, владельцы игорных домов, работающие без
надежной защиты — должны будут исчезнуть. Он начал войну против этих людей и
вложил в нее все ресурсы семейства Корлеоне.
Успокоение Нью-Йорка отняло у него три года, но принесло и
неожиданные плоды. Сначала дело не клеилось. Группа бездомных ирландских псов,
мастеров вооруженного ограбления типа «руки вверх», которую дон намеревался
уничтожить, едва было не одержала верх над своими противниками. Со смелостью
самоубийцы один из ирландских бандитов прорвался сквозь стену телохранителей
дона и всадил ему пулю в грудь. Убийца был тут же изрешечен пулями, но дело уже
было сделано.
Как бы там ни было, этот случай дал шанс Сантино. Отец вышел
из строя, и Сантино, подобно молодому Наполеону, в честь которого еще не
протрубили трубы, взял в свои руки управление войском. У него обнаружились
великолепные качества бойца и жестокость, отсутствие которой лишило победы
самого дона.
1935 — 1937 годы принесли Сонни Корлеоне имя самого
вероломного и жестокого палача, которого только знал преступный мир. Но во
всем, что касается чистого садизма, даже ему не удалось превзойти человека по
имени Лука Брази.
Именно Брази взялся за преследование остальных ирландских
бандитов и уничтожил их собственноручно. Именно Брази ликвидировал, в виде
предупреждения, одного из руководителей могущественного семейства, которое
пыталось вмешаться и стать на защиту независимых. Вскоре дон выздоровел и заключил
с этим семейством мир.
В 1937 году в Нью-Йорк-Сити воцарился мир и спокойствие,
если не считать, разумеется, нескольких незначительных инцидентов и
недоразумений.
Подобно властителям древности, которые не смыкая глаз
следили за варварскими племенами, шатающимися возле стен их городов, следил дон
Корлеоне за внешним миром. У него было свое мнение по поводу прихода Гитлера к
власти, падения Испании, шантажа Германии в Мюнхене. Он ясно видел приближение
мировой войны и понимал ее сущность. Более проницательные из его людей смогут
нажить себе состояние, но все это при одном условии: в то время, как внешний
мир будет отдан на произвол войны, в его царстве должен царить мир.
Дон Корлеоне разослал гонцов по всем штатам. Он вел
переговоры со своими соотечественниками в Лос-Анжелесе, Сан-Франциско,
Кливленде, Чикаго, Филадельфии, Майами и Бостоне. Он стал посланником мира, и в
1939 году ему удалось привести к соглашению наиболее сильные группировки
преступного мира. Речь шла о разделе сфер влияния и об уважении каждой стороной
территориальных прав всех остальных сторон.
Итак, в 1939 году, когда вспыхнула вторая мировая война и в
1941 году в войну вступили Соединенные Штаты, в мире дона Вито Корлеоне царил
мир и порядок, и он был готов пожинать плоды золотого урожая. Семейство
Корлеоне наложило руку на распределение продовольственных карточек и их продажу
на черном рынке. Оно было в состоянии помочь фирмам подписать договор о
снабжении армии, а потом обеспечить ту из них, у которых не было договора с
правительством, сырьем с черного рынка. Дон Корлеоне мог даже добиться
освобождения от воинской повинности для тех из молодых членов его организации,
которые подлежали мобилизации и которые не хотели воевать. Он делал это с
помощью врачей, которые советовали, какие лекарства принимать перед медицинским
осмотром, или просто устраивал своих людей на ключевые должности в военной
промышленности.
Дон Корлеоне мог гордиться своим правлением. Его мир был
надежен для тех, кто поклялся ему в верности; люди, верившие в закон и порядок,
умирали в это время миллионами. Единственной ложкой дегтя в этой огромной бочке
меда было то, что его собственный сын, Майкл Корлеоне, отказался от помощи и
пошел воевать, решив, что должен помочь своей стране в этот трудный час. К
удивлению дона, примеру сына последовало еще несколько парней из организации.
Один из них, пытаясь объяснить свои действия, сказал капорегимес: «Эта страна
хорошо относилась ко мне». Эти слова были переданы дону. Тот рассердился и
сказал капорегиме: «Это я хорошо относился к ним». Все это могло навлечь
непоправимую беду на молодых людей, заблуждающихся в понимании своего долга по
отношению к дону и к самим себе, но раз дон простил собственного сына, он
вынужден был простить и их.
К концу войны дон Корлеоне отлично сознавал, что вскоре
придется изменить свой путь и приспособиться к грядущим временам. Он считал,
что сумеет это сделать без больших потерь для себя и своих людей.
Основанием для подобной уверенности мог послужить предыдущий
опыт дона Корлеоне. В начале его карьеры к нему пришел Назорине, который в то
время был помощником пекаря и собирался жениться. Назорине и его будущая жена,
хорошая итальянская девушка, накопили «огромную» сумму денег — 300 долларов, и
всю ее отдали торговцу мебелью, которого им порекомендовали.
Молодые люди решили купить красивую и солидную спальню с
двумя тумбочками и ночной лампой. Кроме того, они заказали тяжелый диван и
кресла, обитые дорогой тканью, сплетенной из золотых нитей. Целый день провели
счастливые Назорине и его невеста в выставочном зале, набитом мебелью. Торговец
взял триста долларов, положил их в карман и сказал, что через неделю мебель
будет доставлена в уже снятую квартиру.
Через неделю, однако, фирма обанкротилась. Выставочный зал
был опечатан, а мебель продали для выплаты долгов кредиторам. Торговец исчез,
заставив тем самым остальных кредиторов разрядить свой гнев в пустоту. Назорине
обратился к адвокату, но тот сказал, что нельзя ничего предпринять, пока не
будет принято судебное решение. Процедура продлиться до трех лет, и Назорине
очень повезет, если он получит по десять центов за каждый уплаченный доллар.
Вито Корлеоне выслушал этот рассказ с недоверием. Не может
быть, чтобы закон допускал такое злодейство. У торговца роскошный дом, вилла в
Лонг-Айленде, автомобиль высшего класса, его дети учатся в колледже. Как может
он держать несчастные триста долларов пекаря Назорине и не отдавать ему
заказанную мебель? Но для пущей уверенности Вито Корлеоне приказал Дженко
Абандандо проконсультироваться с адвокатом компании «Дженко пура».
В рассказе Назорине все оказалось правдой. Имущество
торговца было записано на имя его жены. Торговля мебелью велась компанией, и он
не нес никакой личной ответственности.
Дело было, разумеется, легко улажено. Дон Корлеоне послал к
торговцу своего консильори, Дженко Абандандо, и сметливый бизнесмен сразу
сообразил, в чем дело и позаботился о том, чтобы Назорине получил свою мебель.
Но вся эта история послужила важным уроком для молодого Вито Корлеоне.
