— Отдай им пакет, пусть ему передадут. Мол, «подгон» с
«дачки». Да не спались, что от меня «грев». Похороню.
— Понял, все сделаю.
«Нет, что-то определенно происходит… Может, старею?.. Надо,
пожалуй, напрячь Вышкина, чтоб парня расконвоировал.
[16]
Иначе
зачмырят, когда откинусь…»
* * *
За неделю до первомайских праздников Николай Филиппович
написал рапорт с просьбой предоставить ему очередной отпуск. Иначе не дотянет
до пенсии. Да и к сыну в Екатеринбург надо съездить, подготовить плацдарм для
переселения. А потом, не выходя из отпуска, взять больничный на месяцок-другой,
в госпитале поваляться. Болячек хватает. Глядишь, вторую группу инвалидности
вылежит. С соответствующим денежным приложением. И выйдет на службу, только
чтобы передать дела и проставиться за окончание государевой службы. Так делали
почти все его коллеги, не желавшие после сорока пяти продлевать контракт.
Рапорт сначала подписывать не хотели, с руководящими кадрами
в колонии был дефицит — замначальника по безопасности и оперативной работе
проваляется со своей спиной до конца лета, а на пьяницу замполита полагаться
нельзя. Помог прекрасно проведенный «День лагеря», воспоминания о котором сразу
улучшали настроение шефу управления. К тому же Николай Филиппович твердо
заверил, что Гладких прекрасно справится с обязанностями хозяина (в чем лично
сомневался). Но отпуск гораздо важнее, тем более что билеты до Екатеринбурга
были уже куплены. В крайнем случае, пришлют подмогу.
В общем, накрыв дежурную поляну в своем кабинете и вручив
начальнику оперчасти «ядерный чемоданчик» и большую зоновскую печать, Николай
Филиппович попрощался с коллективом и погрузился в купейный вагон.
Нельзя сказать, что Федор Васильевич Гладких сильно
огорчился от перспективы отвечать за лагерь в течение двух, а то и трех
предстоящих месяцев. Наоборот, это был хороший шанс показать всем, кто есть кто
в зоне. И главное — лишиться неудобной приставки И. О., стать полноправным
хозяином, когда Вышкин уйдет на пенсион. Но для этого необходимо себя
зарекомендовать. Например, красиво и грамотно разобраться с нештатной
ситуацией.
Что это еще за воровская власть? Ишь, устроили разделение на
красных и черных. Власть должна быть одна — царская! В смысле —
государственная. А кто не согласен, тому объясним. Если надо — жестко
объясним. И если не надо — все равно жестко. Чтобы дошло сразу и навсегда.
Бей черных, пока не покраснеют!..
Объяснять Федор Васильевич решил в ближайший же понедельник,
не откладывая революцию на потом. Разработал на бумаге секретный план
вооруженного восстания, который впоследствии сжег в пепельнице. Накануне, в
воскресенье, встретился в условленном месте с Казбеком Шамаевым. Победить в
революции без поддержки изнутри довольно сложно, значит, надо привлекать на
свою сторону сочувствующих. Шаман — как раз то, что нужно. Сочувствует. И
с Сумраком у него скрытый конфликт, и крюк на Казбека крепкий. Без уговоров
пойдет на баррикады за светлое будущее.
— Ну вот, Казбекушка, и сбылась твоя вековая мечта, —
романтично начал кум.
— На УДО выхожу?!
— Круче. Бугром станешь. Большим-большим бугром. Вместо
Сумрака. Как ты и хотел.
— А он куда?.. — насторожился Казбек, крысиным
чутьем распознав подвох.
— Добровольно сложит полномочия. Или не добровольно. Но
сложит. За это я как исполняющий обязанности хозяина отвечаю. Зарвался он
окончательно, пора осадить. Согласен?
— Осадить давно пора, — злорадно ухмыльнулся
Казбек, сразу вспомнив пощечину и пенный душ из огнетушителя. — А как же
сходняк воровской? Паша Клык? Он же его ставил — ему и снимать.
— Не понял. Кто такой Паша Клык? Министр юстиции? Или
начальник управления исполнения наказаний?
— Вор в законе.
— Что-то я такой должности не припомню… Начальник
оперчасти — есть, замполит есть. Даже завхоз есть… А как ты сказал… Вор? В
законе? Надо же такое выдумать… Даже смешно, ей-богу.
Казбек промолчал, что кум расценил как согласие.
— Короче, слушай и запоминай. Завтра вечером дуй на
пищеблок. Кинешь в котел на ужин что поаппетитней. Пару крыс дохлых или дерьма
собачьего. На твой вкус. Кстати, я слышал, Витя не всем блатным одинаково
нравится. Верно?
— Верно. Медведь с ним не здоровается. А Акула вообще
не любит за сломанную руку, хотя он уже не блатной. Шлямбур, обратно…
— Слушай, что у вас за зверинец?! Отвыкай, однако. Не
Медведь, а заключенный Гималайский, не Акула, а заключенный Пескарев. В общем,
предупреди их, чтобы после отбоя залегли в «локалке»
[17]
первого отряда и не высовывались. И сам заляг.
— А потом?
— Ждите сигнала. Утром станешь бугром. Поможешь мне
навести в зоне порядок. Уверен, ты справишься. Как видишь, ничего сложного.
«Но и ничего простого, — подумал хитрый Казбек. —
Занять место положенца без разрешения блатного сходняка — все равно что с
вышки на колючку прыгнуть. Без задницы останешься. И без башки».
Но возражать не стал. Перевесила «любовь» к Сумраку —
уж очень хотелось шакалу горлянку покоцать. Да и крюк мешал возразить. Крепок,
зараза, — не соскочишь.
— Мента мне отдашь?
Вспомнился удар Кольцова ниже пояса. Неплохо бы поквитаться.
— Зачем он тебе?
— Должок хочу вернуть.
Гладких размышлял недолго:
— Забирай!
Казбек кивнул и отправился ловить крысу. С дерьмом
связываться не хотелось, а с крысами в лагере дефицита не наблюдалось.
Гладких тем временем вернулся в кабинет и продолжил
подготовку к перевороту. Все должно произойти естественно, без сюжетных
натяжек. Иначе возможны незапланированные повороты.
* * *
Революция, о которой так долго шептали ссученные меньшевики-активисты,
началась вечером следующих суток, когда один из проголодавшихся зэков обнаружил
в миске с бизнес-ланчем вареную крысиную голову. Вместо мяса. С подливкой.
Ладно б таракана или волос. А то башню крысиную! Особенно добавляли аппетита
глазки, из черных превратившиеся в белые.
— Что за бля?! Атас! Шеф-повара сюда! И хозяина
ресторана!
Народ отреагировал бурно. Побросал «весла» и застучал
кулаками по столу. Шеф-повар, услышав о недоразумении, заперся на кухне,
забаррикадировав двери разделочным столом и чаном с квашеной капустой. За такой
«деликатес» варка в котле на медленном огне ему была обеспечена. Это в лучшем
случае. В худшем — отрежут гениталии, заставят сварить вкрутую, потом
схавать с аппетитом и сказать спасибо. Авторитеты, хоть и питались отдельно, из
передачек, но подобных изысков кухни не прощали. А уж если Сумрак узнает…
