— Да, в шхере.
— И только ты один знаешь, где шхера.
Сумрак молча кивнул.
— А почему бы тебе просто не нарисовать Клыку
координаты шхеры? Пусть даст команду кому-нибудь из своих, чтобы проверили…
— Ты не врубился! Клыку нужны не какие-то сраные
координаты, а конкретный общак. Он мне его передал, я обязан вернуть. Без
вариантов. И никого он посылать за ним не станет. Во-первых, можно спалиться на
выносе, а во-вторых… Человек общак перенычит, а Клыку по ушам проедет, что
ничего не нашел…
— А как же ваше воровское братство?.. — уколол
Кольцов.
— Как и ваше ментовское. Сам говорил, все нормально,
пока под одной шинелью спишь… А если я к Клыку пустой явлюсь… Кранты.
— Но ты же можешь объяснить, что не по своей воле
сбежал?
— Объяснить могу, только для него это порожняк. Не смог
общак забрать — не хер было и на лыжи вставать.
— Ну и что он тебе сделает? Замочит?
— Нет, благодарность объявит — с занесением в
грудную клетку… И не в деньгах даже дело, их у Паши хватает… Но… Прощать
нельзя.
— Ох, как строго! — Кольцов раздраженно выдернул
травину и сунул ее корешок в рот. — Навыдумываете понятий, как дикари
первобытные, и сами же мучаетесь. Шаг влево, шаг вправо — никаких оправданий.
Закон хорош, но это закон… Давай так. Дождемся Серегу, он нас вывезет, а потом
бога ради — хоть в лагерь, хоть в большую политику.
— «Потом» не получится…
— А сейчас, можно подумать, получится! Вон, подойди к
цирику на воротах, пускай вынесет! И чайку заодно пару стаканов. С
бутербродами.
— Не тарахти, услышат…
— Нет, нормальное дело, — не успокаивался
Кольцов, — ты свою макитру спасаешь, а мою подставляешь! Так не
договаривались! Как ты в зону собираешься вернуться? Подземный ход вырыть?
— Надо будет, вырою, — со злостью заверил
Сумароков, — а тебя не держу, заныкайся в другое место и жди своего
кореша. Сам справлюсь…
— Нет уж, на фиг такая самодеятельность, — Кольцов
прекрасно понимал, что, если подельник попадется, из него вытрясут все. Тем
более что выгораживать Сергея положенцу особого резона не будет.
— Сколько натикало? — не вступая в полемику,
спросил Сумрак.
— Девять без пяти. Что, прямо сейчас рыть начнешь?
Витя несколько секунд смотрел на дорогу.
— Есть одна думка, да измена прет… Сейчас расконвоированные
в поселок потащатся. Попробую договориться.
Кольцов понимал, о чем речь. Расконвоированные жили в зоне,
но работали на воле — в поселке. Кочегарами, водителями, иногда даже
санитарами в поликлинике. Своих квалифицированных кадров в Потеряхино-2 не
имелось, приходилось пользоваться услугами специалистов со стороны. При этом,
как положено в образцовых колониях, специалистов тщательно обыскивают на входе
и выходе, чтобы не принесли с собой безобразия, мешающего перевоспитанию и
исправлению осужденных, и не выносили всяческие малявы или сувениры на волю.
Мало того, как правило, все эти трудящиеся «дружили» с администрацией, ибо за
одно примерное поведение досиживать срок в поселении вряд ли отправят. Оно
должно быть чрезвычайно примерным и продуктивным. При таком положении дел
действительно безопаснее подойти к охраннику и попросить об услуге.
Все эти аргументы опер тут же выложил подельнику. Напоследок
добавил еще один, козырный:
— И никаких гарантий, что он просто не перепрячет общак
в другую шхеру, а тебе заявит, что ничего не нашел. Сам же говорил.
— Я знаю… Но ничего другого, один хрен, нет. Я тебя не
держу. Кореша твоего не сдам, не писай.
— Ты-то, может, и не сдашь. Лампасы сдадут.
Кольцов кивнул на милицейские галифе, сразу наводящие на
мысль, что без помощи спецслужб побег не обошелся.
— Ничего… Если что — сниму.
«А неплохое было бы дефиле — кеды, трусы, футболка с
Микки-Маусом, пиджачок… Девиз: „Спорт как образ жизни“. Первая премия».
Евгений понял, что отговаривать Сумрака бесполезно. Товарищ
пробит на голову окончательно. Ну и пошел он со своими понятиями… Пусть что
хочет, то и делает. А я, как стемнеет, в лес уползу…
Правда, там найти могут… Ну не идти же на поводу у этого
запоняченного!
Через два часа рабочий класс появился на желтой дороге,
ведущей из Изумрудного города. У каждого был свой рабочий график, поэтому давки
и очередей на досмотре не создавалось. Естественно, Сумрак не кинулся с жаркими
объятиями к первому встречному. Сначала он долго всматривался здоровым глазом в
лица проходивших, вспоминая их характеристики и человеческие качества. Двух
первых пропустил сразу, они наперегонки к куму побегут — доложить о
неожиданной встрече с беглецами, чтобы кум похлопотал об их досрочном освобождении.
Кольцов за дорогой не следил из принципиальных соображений,
давая понять, что не собирается участвовать в заведомо провальном мероприятии.
Но около полудня Сумрак его окликнул:
— Слышь, глянь на того доходягу. Что-то «заточка» у
него знакомая.
— Какая еще заточка?
— Ну, морда…
Кольцов раздвинул ветки кустарника и увидел на дороге
молодого парня в мешковатой куртке, явно великоватой для его тощей фигуры.
— Это Милюков… С моего этапа. Первоход. За кражу из
магазина сидит. Странно, что его на расконвойку отправили. Даже полсрока не
оттянул. Наверно, родня похлопотала. Или стучит хорошо.
Сумрак тоже вспомнил парня. Какая родня? Это ж он сам после
порки попросил Вышкина его расконвоировать. В порядке исключения. Значит,
Вышкин просьбу выполнил… Успел перед отпуском.
— Я сейчас.
Положенец, шепотом матерясь, пополз по траве к кусту,
росшему возле самой дороги.
Его могли заметить с вышки, но никто и не говорил, что будет
легко. Не заметили. Оставалось притаиться и ждать.
— Эй, сорванец…
Услышав негромкий окрик, парнишка вздрогнул, остановился,
повернул голову. Не почудилось ли?
— Чего стоишь, как суслик… Двигай сюда!
Сумрак раздвинул кусты. Милюков сразу узнал положенца и, в
общем-то, несказанно удивился. Видимо, информация о побеге из больницы еще не
долетела до его лопоухих ушей.
— Ой, дядь Витя…
— Иди, говорю, не отсвечивай. Племянничек, блин.
Милюков спрыгнул в канаву, тянувшуюся вдоль дороги, подбежал
к кусту.
