— Здрасте… А вы живы?.. А у нас тут всякие слухи ходят.
Что убили вас и что…
— Не трещи, как член в коробке. — Авторитет
перебил новобранца. — Сядь лучше… У меня к тебе «хрюк по-деловому».
— Чего?
— Разговор…
— Да-да, пожалуйста.
— На выходе сильно шмонают?
— Когда как. Если смена нормальная, не очень. Сегодня
все вывернули. А вам вынести что-то надо?
— Да… Сможешь?
— Дядь Витя, конечно… Только скажите, — уверенно и
преданно заявил Милюков.
— Какой я тебе дядя?
— А кто?
«А, действительно — кто? Не тетя же».
Конечно, только полный идиот доверил бы такому племянничку
сокровища предков.
В мирной обстановке. Но сейчас обстановка фронтовая. И
выбирать гонца не приходится. На безрыбье…
— Слушай сюда… Знаешь, где в кочегарке душ?
— Конечно.
— Заходишь в крайнюю кабинку слева. Запираешься на
защелку. Там на стене большая «мартышка».
— Кто?
— Зеркало… Снимешь его. Увидишь лист железа на шурупах.
Вывинти их.
— А чем?
— Пальцем! Отвертку на промке возьми. Или монетой. Под
железом кладка, но она не на растворе. Вытащишь кирпичи, достанешь черный
«бандяк». Пакет, то есть. Спрячешь под куртку и вынесешь из зоны. Принесешь на
это место. Клюв в пакет не суй. Попадешься, скажи, нашел в кочегарке, хотел
скрысить. Только в кабинке все, как было, верни.
— Не волнуйтесь, дядь Вить, все сделаю. Завтра хорошая
смена, почти не шмонают…
— С Богом. Ступай.
Когда Милюков скрылся за поворотом, Сумрак вернулся в отель.
— Ну что, озадачил? — поинтересовался сосед по
номеру.
Дядя Витя молча кивнул головой.
— Может, лежку сменить? От греха… Приведет парниша
хвост пушистый.
— Кому суждено утонуть, тот не повесится. А мне что
топор, что веревка… Хочешь, линяй…
Линять было некуда, и Кольцов остался в номере.
Сутки прошли спокойно, хотя и скучно. Интеллектуальные игры
типа «Города» или «Угадай мелодию» популярностью в отеле не пользовались.
Анекдоты тоже. Около трех часов пополудни пришлось пережить небольшое волнение
и взбодриться. На окраине леса появились несколько молодых людей в зеленом и их
боевой командир с автоматом. Командир поставил задачу, и «лесные братья»
углубились обратно в чащу. Кольцов поздравил себя с тем, что не стал менять местоположение.
Далее все по распорядку. Сон, ланч, свежий воздух, ужин,
культурная программа — птичьи песни в сопровождении ансамбля сторожевых
овчарок. Минимум разговоров, минимум движения, экономия жизненной энергии.
Печенье — не мясо, даже если написать на упаковке «барбекю», желудок не
обманешь. Спасибо, немного обманывала колбаса. Не столько содержанием, сколько
формой и запахом.
Доев очередную ее порцию, отдыхающий Сумароков мрачно изрек:
— Хоть бы шавка какая пробежала…
— Зачем? — не понял отдыхающий Кольцов.
— Сожрали бы…
— Ты чего, кореец?
— Почему кореец?
— Ну, они собак любят.
— Нет, не кореец. Но есть доводилось. Между прочим,
деликатес. Не крыса и не жаба какая-нибудь… Гораздо вкуснее.
— Ну, ты хоть жарил или так?
— Приспичит, и так схаваешь… Бывало, и ежиков трескали.
— Они ж колючие.
— Так это только снаружи. А внутри сало, жир. —
Положенец сглотнул слюну, прилег на траву и стал рассматривать облака,
продолжая при этом неспешно делиться славными воспоминаниями.
[20]
— Я, вообще-то, не всегда на блатную педаль давил (не
всегда был блатным авторитетом). Поначалу — мужиком. Работягой. После
крестин (суда) совсем зеленым попал на северную красную (режимную) зону. С
суками кантоваться (иметь дело) впадлу (неприемлемо). Вышел на расконвойку и
начал бычить на повале (трудиться на лесоповале). Наркомовскую пайку (положенное
питание) менты крысили (отбирали) да активисты топтали (зэки-помощники
администрации ели). После них нам кропаль (чуть-чуть) доставалось. Но план требовали,
иначе дуплили (били) как резиновых. На что я двужильный, но и то лунявым (контуженым)
стал. Кто-то решал, чем так мучиться, лучше ссучиться (стать активистом). Но я
в шерсть (в актив) не пошел. Когда совсем в дохода (в дистрофика) начал
превращаться, один приятель и научил ежиков хавать. Пузо вскрываешь и жрешь. Я
сначала брезговал, стремно (необычно) все-таки. После втянулся. Так сезон и
перекантовался на ежиках. А если уж собачка попадалась — вообще праздник.
Сумароков немного помолчал, потом продолжил. Не столько для
собеседника, сколько для самого себя. Даже очень неразговорчивым людям
периодически необходимо выговариваться.
— В конце лета в зону заехал жулик (вор в законе). Паша
Клык. Его спецом (специально) сюда кинули, чтобы сломать. Прямо в шлюзе его
менты рехтанули и в одиночку закрыли, чтобы не пописал (зарезал) кого из сук.
Кормили тогда под крышей (в ШИЗО) паршиво. День — летный (хлеб и вода),
день — пролетный (без еды). Сырость, пол бетонный, комары. Если дубак (холод) —
совсем гибель. Мы ему, рискуя, грев загоняли (передавали еду и курево).
Паше терять нечего было. Во-первых, тяжеловес (обладатель
большого срока), во-вторых, все равно уморят. Решил на лыжи встать (совершить
побег). Хозяина (начальника) на обходе под перо поставил (в заложники взял с
помощью заточки). Спецов вызвать не успели. Выпустили его с хозяином за шлюз,
знали, что все равно схомутают (поймают). Кругом леса, болота да режимные
поселки, никуда не денется. Но Паша, как и мы, возле запретки отсиделся, пока
его в тайге ловили. Дней через пять он меня на делянке окликнул. Автоматные
рожи (солдаты конвоя) у нас совсем расслабленные. Устно периметр обозначат и
валяются у костра. Паша совсем плохой был, но сгоношил меня сорваться (сагитировал
убежать). Шементом сквозанули (быстро сбежали), даже сидор (сумку) с припасами
не взяли. И кишки (вещи) совсем никудышные. Только сажало (нож) с собой. На
ежиках и выживали, их в тайге много. По утрам росу собирали. Я-то к такому
рациону привычный, а Паша вскоре сломался. Долго в крытке провел, ослаб, а от
ежей его воротило. Считай, неделю его на себе пер. Не бросил и не съел. Хотя
вначале он меня сам бычком планировал (планировал съесть). Добрались до города,
но на кордон напоролись. Сныкал (спрятал) его в кустах, а сам ментов в сторону
увел. Жестко меня приняли (задержали), думал, не выживу. Но Пашу не сдал. Новый
срок наболтали (добавили). А года через два я с Пашей в «черной» зоне
встретился. Он тоже попался, только позже. Пять лет довеска получил, но меня не
сдал. С тех пор я при нем был, он мне всю науку воровскую передал, потом
положенцем сделал, общак доверил. Если бы не этот кипеж (побег), я бы после
звонка (освобождения) законником (вором в законе) бы стал. А теперь —
мимо. Общак профукал, с ментами якшаюсь…
