Через сорок минут проскочили пост при въезде в Тихомирск.
Чуть не случилось непоправимое. Один из гаишников попросил подкинуть его до
центральной площади. Отказать Сергей не мог, это вызвало бы подозрения. Кивнул
на переднее сиденье. Беженцы на полу затаили дыхание и забились под сиденье.
Слава Богу, пассажир был хоть и при исполнении, но крепко захмелевшим, и его
совершенно не интересовало, что творится сзади, да еще на полу.
Высадив его на площади, Сергей облегченно вздохнул и свернул
на темную улицу. Никаких хвостов он не заметил, но не исключено, что возле дома
их тоже поджидала засада. Шансы, что наружка спит или развлекается с женщинами,
конечно, есть, но лучше подстраховаться. Поэтому он высадил компаньонов за два
квартала, указал на свой дом и дал наставления:
— Зайдете в первый подъезд, нырнете в подвал. Он
сквозной. Дверь открыта, замков нет. Пройдите в конец дома и по одному
поднимайтесь на второй этаж. Квартира шесть. Если все спокойно, на коврике
будет спичка. Звонить не надо.
«Опять „шесть“, — вновь вздохнул про себя положенец,
услышав непопулярную в блатных кругах цифру, — все „тритатульки“ попутал.
Так и совсем скурвиться можно».
Дорога до дома обошлась без подвигов и приключений. Хотя,
как известно, жизнь скучна без подвигов и приключений. Дохромали быстро.
Уличное освещение — непозволительная роскошь для этих мест. Зато
затопленные вонючей водой подвалы и крысы — суровая реальность. Берцы
испытание выдержали, кеды — нет.
Спичка лежала на коврике. Кольцов осторожно толкнул дверь,
темная узкая прихожая не таила видимой угрозы. Ни ствола в лицо, ни оскаленной
собачьей морды, ни зомби с тянущимися к горлу руками.
— Свет не зажигайте, — послышался шепот
однополчанина, — первая дверь налево.
В комнате горел ночник, шторы были плотно занавешены. Из
мебели — книжный шкаф, шифоньер, небольшой диван и письменный столик со
стопкой учебников. На стенке — репродукция шишкинских «Медведей». Между
диваном и шифоньером Сергей втиснул раскладушку.
— Ложитесь… Я посты проверять. Вернусь часов в
одиннадцать, дверь открою сам. Там, в ванной, бритвы одноразовые, пенка. В
холодильнике сосиски, картошка. Пельмени можете сварить. Не стесняйтесь.
— У тебя ванна, что ли, есть? — переспросил
Сумрак, сделав ударение на слове «ванна».
— Конечно… Но в бинтах залезать не советую. Потом не
высохнешь.
— Я, считай, двадцать лет в ванне не лежал. В зонах
только душ. Да и воняет от нас, как от дворняг. Не люблю.
— Спасибо, Серега, — скупо поблагодарил Кольцов,
оккупируя диван, — посты как следует проверяй. На совесть.
— От тебя в Москву цикнуть можно? — продолжал
выяснять бытовые условия Сумароков.
— Позвонить, что ли? Можно. Через девятку. Телефон в
другой комнате.
После удобств отеля «У запретки» диван Серегиной матушки
показался Кольцову райским облаком, и он сразу ушел смотреть хорошие сны, забыв
даже про голод.
Удалось посмотреть только первую серию. Когда в начале
второй на опера прыгнул зубастый Киллер, Евгений вздрогнул и проснулся. За
окном уже рассвело. «Ролекс» показывал восемь утра.
Сумрак сидел за столом и листал школьный учебник. Одеяло на
раскладушке было не смято, похоже, спать он не ложился. Ванну, судя по всему,
тоже не принимал.
— Чего не спишь?
— Я Клыку звонил. — Компаньон положил
учебник. — Домой. Не застал. Там баба какая-то. Якобы за хатой
присматривает. Сказала, что Паша за бугор свалил, по делам. В Испанию вроде.
Если эта шалава не гонит, вернется в конце июля.
— Позвони на мобильник.
— Не знаю я его мобильника. А эта лярва не дает. Мне
без Паши вилы. Даже с бабками. Ксиву только он сделает.
— А этот, Цветков, кажется… Не поможет?
— Опасно. Его менты местные наверняка трясти будут.
Любую подляну смухлюют, но на крюк зацепят. Если уже не зацепили. Вы по-другому
не умеете.
— Умеем, — возразил Кольцов, — но сейчас не о
том речь. И что ты предлагаешь? Здесь жить? Или сдаться?
— В тайгу уйду.
— До июля? К ежикам и белочкам? Приятной прогулки.
Привет косолапому, если встретишь. И комарикам. Они очень обрадуются.
— Передам… Пойдем, похаваем, что ли…
Сергей вернулся в одиннадцать, как и обещал. Сегодня он взял
законный «отсыпной» и на службу не собирался. Нельзя сказать, что настроение у
него было праздничным.
— Плохо дело, мужики… Я утром в управу рапорта с постов
отвозил. Чувствую, не верят мне…
— И что?
— В любой момент нагрянуть могут.
— А ты не пускай, — предложил Кольцов.
— Ага… Тогда точно хана. Возьмут санкцию и двери
вынесут. В общем, уходить вам надо. Чем быстрее, тем лучше.
— Было бы куда, ушли.
Сумрак поведал о своем звонке в Москву.
— Три месяца?! — переспросил Сергей. — В
Тихомирске? Нереально, мужики. Через неделю влетите, а то и раньше.
Возникла пауза, из чего следовал вывод, что никаких
оригинальных идей по спасению у трех богатырей не имелось.
Сумрак вновь открыл учебник, словно рассчитывая найти в нем
подсказку. Локтем зацепил фотографию в рамке, стоявшую на столе. Школьный класс,
в центре учительница.
— Мать, что ли, твоя? — Положенец поднял с пола
фотографию и поставил на место.
— Да… Ее последний класс. Потом на пенсию ушла. Сейчас
в лагере… В лагере… Погодите, мужики… Погодите… А это мысль…
Сергей посмотрел на беженцев взглядом грибника, выбравшегося
из леса после трехнедельного блуждания.
— Неплохая мысль…
— Что? — хором спросили беженцы.
— Лагерь… Детский, оздоровительный. Пионерский
по-нашему… Сейчас же каникулы… Им вожатые нужны и воспитатели! Мать говорила.
— Ты спокойно объясни, — попросил Кольцов.
— Короче, так. У нас здесь лагерь есть. Муниципальный,
пионерский. «Юнга». В часе езды примерно, возле озера. Директор —
матушкина подруга. Тетя Зина, тоже училка бывшая. Мать говорила, у них
воспитателей и вожатых не хватает.
— Ну а мы-то тут при чем?
— Вы еще не въехали?! Вы и будете вожатыми! Тихо, тихо,
не машите руками… Ни одному оперу, а уж тем более прокурорскому, в башку не
придет искать вас у пионеров! Смотрите дальше — кормежка есть, крыша над
головой тоже. Еще и копейку какую-то платят. Одежонку найдем. Три месяца как
раз и перекантуетесь!
