— Молодец. А кстати, у тебя есть деньги?
— Ты имеешь в виду, при себе?
— Нет, в банке. Типа пары штук, которые ты можешь потратить и не удавиться?
— Надо подумать, а что?
— Тебе нужно обзавестись какой-нибудь приличной одежонкой. На мне костюм за четырнадцать сотен и туфли за триста долларов, а на тебе рвань для подтирки, которая выглядит так, будто ты получил ее на первое причастие. О чем это скажет тому, кто посмотрит на нас двоих?
— Что ты щеголь. А я не пижон.
— Нет, он подметит, что я солидный человек, а ты нет. Я хочу, чтобы мы оба выглядели прилично.
— Чтобы люди предлагали нам взятки? — спросил Моралес.
— Видишь, я был прав насчет тебя. Ты похож на мальчика из хора, но соображаешь. Именно так. Пока я работал соло, трое людей пытались сунуть мне деньги. Лучшего способа кого-то прижучить не существует: он сует деньжата, ты записываешь это на пленку — и дело в шляпе. Прокуроры в восторге. Так что покончим с этим визитом — и по магазинам.
Десятиэтажное офисное здание было отделано белым мрамором и черным стеклом, в вестибюле журчал коралловый фонтан. Офис Майкла Заброна находился на восьмом этаже: накладные бронзовые буквы на тиковой двери оповещали, что здесь находится открытая компания с ограниченной ответственностью «Полигон брокерз». Мистер Заброн, низкорослый, плотно сбитый мужчина лет сорока, с оливковой кожей, великолепной темной шевелюрой, крючковатым носом и взглядом человека, знающего больше, чем говорит, сам встретил их в тесной приемной, а когда они показали свои жетоны, пригласил следовать за ним.
В его кабинете царил деловой беспорядок, указывающий, что это место служит для работы, а не для демонстрации успеха. На стенах висели заключенные в рамки карты с воткнутыми в них булавками, книжные шкафы заполняли подшитые технические отчеты, стопки распечаток соседствовали с четырьмя в данный момент беззвучно мерцавшими мониторами. Полицейские уселись на пыльные стулья, предоставив сидевшему за захламленным письменным столом мистеру Заброну пристально рассматривать их из зазора между компьютерным дисплеем и стопой профессиональных журналов, касающихся нефтяной промышленности.
— Ну вот, значит, полиция, — промолвил он. — Прежде всего я должен предупредить вас, что о суданце мне известно совсем немного.
— Прошу прощения, сэр, — сказал Паз по-испански. — Вы случайно не кубинец?
— Нет, — ответил нефтяник на том же языке, — я мексиканец. Точнее сказать, палестиномексиканец. Это представительство нашей семейной компании, головной офис которой находится в Мехико.
Паз снова перешел на английский.
— А что за дело было у вас с мистером аль-Мувалидом в день его смерти?
— Он продал мне немного нефти.
— Пробную партию?
— Не совсем так. Вы хотите знать, в чем особенность наличного нефтяного рынка?
— Ну, не в деталях, — ответил Паз.
— Это просто в теории, но сложно на практике. Как, наверное, и работа в полиции. Позвольте мне хотя бы попробовать объяснить суть дела. Нефть — товар ценный и однородный, в силу чего его партии взаимозаменяемы. Скажем так, баррель сырой нефти это и есть баррель, находится он в Дубае, на танкере посреди океана или в трубопроводе в России, и права на эти баррели продаются и покупаются, точно так же, как и валюта. Я происхожу из семьи, в которой говорят на арабском, благодаря чему мы можем иметь дело с большинством тех, кто располагает нефтью для продажи.
— Почему Майами? — спросил Моралес. — Почему не Хьюстон?
— Хороший вопрос. Можно также спросить, почему бы просто не остаться в Мехико? Видите ли, порой лучше, чтобы в курсе твоих дел было как можно меньше народу. В центрах нефтяного бизнеса все обо всех знают: кто кого посетил, не посетил, кто появился в городе из Венесуэлы, Персидского залива, Норвегии, Нигерии. А такой неприметный, никого не интересующий офис в Майами как нельзя лучше подходит для сделок, требующих деликатного подхода.
Взгляд Заброна все время перебегал с детектива Моралеса на мониторы.
— И аль-Мувалид предложил именно такого рода сделку? — уточнил Моралес.
Собеседник изящно пожал плечами.
— Мм… Понимаете, рынок немедленной поставки и платежа абстрактен. Мы предлагаем цены и контракты, можно сказать, только за фишки или жетоны, как в казино, торгуем обещаниями доставить определенный объем за обозначенную цену. Но иногда возникает ситуация, когда кто-то продает нам конкретный нефтяной лот, и здесь как раз такой случай. Он сказал, что в Порт-Судане у него стоит танкер, залитый одиннадцатью тысячами баррелей. Все необходимые бумаги от тамошних властей в наличии имелись, и я заключил сделку. Нефть, как я уже говорил, есть нефть, что из большой залежи, что из малой. Минуточку, пожалуйста. — Он посмотрел на свой экран и пробежал пальцами по клавиатуре. — Прошу прощения. Предложение из Сингапура. Мне нужно этим заняться.
— Мистер Заброн, — возразил Паз, — боюсь, сейчас вам придется уделить время нам. Скорее всего, вы были последним, кто разговаривал с пострадавшим, перед тем как он был убит, и мы не можем исключить того, что причиной смерти стал состоявшийся в этом кабинете разговор. Может быть, нам стоит поехать в город…
Эта ремарка привлекла несколько больше внимания Заброна, хотя они видели, что он напрягает периферийное зрение, дабы следить за мигающими цифрами и графиками, причем одновременно и на компьютерном дисплее, и на мониторе, настроенном на Си-эн-эн.
— Нет, не стоит. И поверьте, мне трудно представить, чтобы из-за этого могло произойти убийство: сделка-то, по нашим понятиям, незначительная. Дайте-ка взглянуть, сколько я заплатил… — Он нажал несколько клавиш. — Да. Двадцать девять долларов сорок центов за баррель. Базовая цена, минус комиссия, минус гонорар, минус страховка — итого триста три миллиона пятьсот тридцать три тысячи долларов семьдесят шесть центов, сумма, которую я перевел на номерной счет в банке. На Джерси.
— Где это, Джерси? — спросил Моралес.
Заброн посмотрел на него со значением.
— Джерси и есть Джерси. Это остров в Ла-Манше, где не действуют законы никакого государства и банки работают по упрощенным правилам.
— Что-нибудь еще? — спросил Паз. — Какое-нибудь указание на то, какие у него были планы, другие намеченные встречи?
— Нет.
— Какие-нибудь упоминания о женщине по имени Дидерофф?
— Нет. Понимаете, детектив, в разгар делового дня…
— Ладно, понятно. А о чем он еще говорил?
— Видите ли, мы с ним не вели светской беседы. Боюсь, он не был приятным малым, хотя то же самое можно сказать о многих людях, занятых нефтяным бизнесом. Особенно, уж не обессудьте, об африканцах.
— А почему это так, сэр? — добродушно поинтересовался Паз. — Если позволите спросить.
