— Кукси…
— Не надо хныкать, дорогая, у нас на это нет времени. Должен тебе сказать, что удовольствие знать тебя в эти последние месяцы было для меня огромным, лучшим, что мне довелось испытать за долгое унылое время. Да, вот еще — можешь взять мой «Ветер в ивах».
Прежде чем она успела вымолвить хоть словечко, он уже вышел из комнаты и задвинул высокий шкаф с выдвижными полками на место. Она снова опустилась на подушки и всплакнула, но скоро усталость сморила ее, и она погрузилась в сон.
El Silencio подготовился к ночной работе настолько хорошо, насколько позволяло время, действуя в контакте с подопечным Хуртадо — мелким дельцом, владельцем парка трейлеров в южном округе, и привлек к участию в операции его людей. Проблема заключалась в том, что, имея приблизительное представление о расположении строений и помещений усадьбы, он не мог знать, где именно будет находиться женщина, когда они туда нагрянут.
Поэтому он решил послать подручных в оба маленьких коттеджа, в то время как они с Очоа покараулят возле главного дома. Если женщина в одном из домишек, ее выволокут наружу; если в главном здании, то вся группа после проверки территории окружит его и атакует с нескольких направлений. Все эти маневры они отрабатывали на территории парка автоприцепов до тех пор, пока El Silencio не был удовлетворен, придя к мнению, что в настоящем деле люди не станут путаться, мельтешить и мешать друг другу. Подготовка велась тщательно, хотя на самом деле он не думал, что какая-то женщина и пара штатских способны создать для них серьезные затруднения.
Они прибыли в два часа ночи, подкатив прямо по подъездной аллее. Ворота не были заперты, свет нигде не горел, на территории усадьбы царила тишина, нарушаемая лишь шелестом ветра в пальмах да плеском воды. El Silencio припомнил, что тут есть что-то вроде пруда. Ночь стояла ясная, полумесяц и отраженное небом свечение города создавали достаточное освещение, чтобы перемещаться по основной территории, не рискуя споткнуться, хотя тропинки были погружены во тьму.
Он и Очоа прошли под аркой, которая вела в патио, и остановились в тени, в то время как их сообщники двинулись по тропинкам, ведущим к двум коттеджам. Отсюда двое гангстеров могли держать под наблюдением и дверь главного дома, и выход с территории усадьбы. Они молча ждали.
Затем нижнюю сторону развесистых пальмовых крон над их головами осветила оранжевая вспышка. Раздался грохот, громче пистолетного выстрела, ярко полыхнуло пламя. Очоа чертыхнулся и припустил прочь. El Silencio услышал пронзительные, словно визг забиваемых свиней, крики, мешавшиеся с проклятиями и мольбой к Мадонне. Спустя мгновение их заглушил еще один, более громкий взрыв, заставивший задрожать пальмовые листья, задребезжать стекла.
Он услышал крик Очоа, потом удаляющийся топот. Визгливые вопли стихли. Затем громыхнули три выстрела — как определил El Silencio на слух, из пушки сорок пятого калибра. И наступила тишина.
Гангстер отступил в темный уголок патио и скорчился за большим передвижным газовым грилем. Его твердое правило заключалось в том, что, если дело оборачивается дерьмом, главное — не дергаться в отличие от этого олуха Очоа, а затаиться и выждать. Вытащив свой девятимиллиметровый пистолет, он прислушался. Очевидно, кто-то расставил на тропах мины, и эта уловка стоила жизни четверым его сообщникам.
Да, ему и в голову не пришло, что кто-то здесь на такое способен. Ну что ж, он ошибся, и с этим уже ничего не поделаешь. Судя по всему, Очоа тоже нарвался на засаду, и это было дополнительным доводом в пользу того, чтобы затаиться и не дергаться. Смыться он бы, наверное, смог, но не хотел. До сих пор провалов у него не бывало, и он полагал, что все равно сможет перестрелять всех, кто окажется на его пути, и захватить Джели Варгос. Да и вообще ему всегда больше нравилось работать в одиночку.
Он услышал женский оклик, потом заговорил мужчина. Дверь захлопнулась. Он прождал более сорока минут и уже готов был встать, чтобы сменить позицию, когда зазвучали шаги. Сначала по песчаной дорожке, потом по мощеной. Худощавый, одетый в черное мужчина лет пятидесяти прошел мимо него в патио.
El Silencio поднялся из-за гриля и трижды выстрелил ему в спину.
Встревоженная взрывами, Дженни выглянула через стекло двери, которая выходила из ее алькова в патио, увидела, что Кукси упал, и, не размышляя, распахнула дверь и вылетела наружу. Над телом Кукси стоял мужчина. При виде растекавшейся по земле крови у нее вырвался крик. Мужчина услышал его, развернулся на звук, произнес что-то по-испански и наставил на нее пушку. Дженни развернулась кругом и припустила прочь из патио.
El Silencio чуть было не пристрелил девицу, но сдержался. Это явно была та самая рыжая сучка, которая улизнула из гаража, и ему было чертовски интересно узнать, как ей это удалось. Кроме того, сцапав ее живьем, можно будет узнать, где находится Варгос.
С этими мыслями он устремился в погоню.
Они находились на темной тропе. И она и он перепрыгнули через упавшие, дымящиеся тела двоих из его людей, после чего девушка резко свернула налево, на более узкую тропку, шедшую слегка вверх, сначала по крупному песку, потом по грубому камню. Шум падающей воды становился все громче и громче.
Он поднажал. Девчонка находилась всего в трех футах от него, когда неожиданно они оказались на открытом месте. Его подошвы застучали по камню. Он протянул руку, чтобы схватить ее за рыжие волосы, но тут девчонка подскочила, спрыгнула со скалы и пропала из виду. Разбрызгивая ногами воду, он попытался замедлить движение, но городские туфли на тонкой подошве скользили по мокрым камням, и удержаться ему не удалось. Скала ушла из-под ног.
От вершины холма с водопадом до подножия было пятнадцать футов, и El Silencio грохнулся тяжело, получив закрытый перелом левой руки, а из-за острых кораллов — множество порезов и царапин на ногах и спине. Сила потока затянула его под воду, однако он оказался хорошим пловцом и вынырнул на поверхность, работая лишь одной рукой. Перевернувшись на спину и прижимая сломанную руку к груди, он, по-лягушачьи отталкиваясь ногами, направился к берегу пруда, предвкушая, что он сделает с этой девчонкой, когда до нее доберется.
Первая пиранья ткнулась ему в бедро, где кровоточил порез, и вырвала кусок мяса. Человек с нормальным голосовым аппаратом издал бы крик, но El Silencio смог произвести лишь что-то вроде хриплого стона. Взмахнув обеими руками, он погрузился в воду, и тут на него набросился весь косяк.
Дженни сидела на отмели и смотрела, как вода взбалтывается, вспенивается, словно в миксере, окрашивается алым, а потом снова успокаивается. Она вскочила и бросилась назад, в патио. Кукси еще не умер, но в отличие от умирающих людей, которых она видела в кино, он обошелся без попытки произнести с последним вздохом какие-нибудь прощальные слова. Девушка позвонила в полицию, села рядом с ним и до последнего мгновения держала умирающего за руку. Слезы ее капали ему на лицо, вымывая отчетливые следы в покрывавшей его раскраске коммандос.
В ту ночь Джимми Паз спал беспокойно, урывками и в конце концов тихонько, чтобы случайно не побеспокоить мирно дремавшую жену, встал и решил начать свою новую жизнь в качестве, может быть, полубога с чашечки хорошего кофе. Он заварил в кофейнике пинту «Бастело», вскипятил в кастрюльке такое же количество молока и, когда cafe con leche был готов, удалился в патио, присовокупив к напитку блюдо с кубинскими хлебными тостами, маслом и джемом из гуавы. На его глазах небо сменило цвет с розового на лазоревый, с ватными клочьями облаков, но тут, к его удивлению, зазвенел дверной колокольчик. Как оказалось, в такую рань заявился Тито Моралес.
