— Обычная глупость. Можешь себе представить, они собираются проверять местных защитников окружающей среды. Очевидно, они знают, что мы все связаны в плане бизнеса, и им любопытно, почему Кальдерона, в отличие от остальных, не тронули. Ты слишком быстро убрал дерьмо, Йойо, и в результате стал для копов главным подозреваемым.
Кальдерон заставил себя рассмеяться, к нему присоединился Гарса, а Ибанес ухитрился придать своему лицу выражение, которое могло бы сойти за веселость, если не обращать внимания на выражение его глаз. Сейчас Кальдерон чувствовал себя чуть лучше. В конце концов, смеяться перед лицом опасности — это то, что ожидается от мужчины, и вообще, это шоу не так уж бесполезно. Посмотреть со стороны — серьезные кубинские бизнесмены угощаются и беззаботно смеются — стало быть, все у них нормально.
Они допили кофе, разговаривая о других, менее щекотливых делах. Официант принес счет в кожаной папке и положил ее перед Ибанесом, однако Гарса потянулся и взял ее первым.
— Моя очередь, — заявил он.
Рукав его при этом слегка задрался, и Кальдерон увидел на руке, поверх золотых часов «Пиаже», тонкий браслет из красных и белых бусинок. Как каждый кубинец, Кальдерон знал, что это значит. В данном случае это означало, что хладнокровный и безжалостный Кайо Гарса обратился за защитой к Шанго, ориша ярости, а стало быть, опасность куда больше, чем кажется со стороны. Это заставило Кальдерона задуматься о том, не знает ли Гарса об источнике их проблем что-то, чего не знает он, но эта мысль была мимолетной, в целом же наличие оберега лишь подорвало его уважение к этому поддавшемуся панике человеку. А также послужило лишним подтверждением тому, что лишь он, Кальдерон, держит себя в руках и контролирует ситуацию.
Сейчас ночь, и все спят: Дженнифер и профессор Кукси, Кевин и Руперт, Паз и его семья, кубино-американские бизнесмены, их семьи и друзья. А вот человек по имени Пруденсио Ривера Мартинес вместе со своими товарищами не спит. Они бодрствуют, затаившись в фургонах, припаркованных рядом с домами людей из компании «Консуэла». Все эти люди, терпеливые, безжалостные, прекрасно знающие свое дело, прибыли из Колумбии. В каждом фургоне находится по три человека, один дежурит, остальные отдыхают в заднем отделении. Пруденсио Ривера Мартинес, их командир, в скромном, взятом напрокат автомобиле «таурус» переезжает с места на место, передвигаясь по охраняемой зоне и находясь на связи со своими подручными. Время от времени, с непредсказуемыми интервалами, он звонит то на тот, то на другой пост по мобильному телефону, но пока все спокойно. Никаких проблем, никаких вопросов.
Мойе, лежащий в гамаке, подвешенном среди ветвей гигантского фикуса, тоже не спит. У него пластиковая бутылка с водой и пакетик «Фритоз», кукурузных чипсов, который дала ему маленькая девочка. Он никогда раньше не ел чипсов, но находит их съедобными и приканчивает весь пакет. Ему нравится соль и аромат кукурузы. В человеческом обличье он получает удовольствие от растительных продуктов, а не только от мяса. Кстати, мяса, что оказалось для него полной неожиданностью, на улицах Майами полно. Оказывается, здесь обитает множество животных, гораздо больше, чем можно было предположить, учитывая огромное количество мертвых людей. Кстати, живи в Майами рунийя, всех этих животных давно бы съели. Наверное, все дело в том, что уай'ичуранан разучились охотиться, наверное, потому, что у них есть машины, делающие еду, как птица несет яйца. Он видел это собственными глазами.
Он вынимает из плетеного мешка глиняный кувшин, втягивает в ноздри немного порошка, а когда ощущает приход йана, заводит песнь, открывающую проход между мирами. Йана плавно освобождает его от тела, как нож отделяет рыбную мякоть от костей, и позволяет соскользнуть в мир сновидений. Но прежде чем отбыть полностью, он, как часто в такие моменты, вспоминает, что случилось, когда он в первый раз дал йана отцу Тиму. Священник стал смеяться, никак не мог остановиться, и Мойе с трудом удержался от того, чтобы не рассмеяться самому, хотя за все поколения, с тех пор как Ягуар дал йана Первому Человеку, в памяти рунийя не отмечено, чтобы кто-нибудь смеялся. Обычно те, кто делает это в первый раз, напуганы до смерти.
Неудивительно, что потом, когда они вернулись из мира снов, Мойе спросил священника, что его так рассмешило, и отец Тим ответил: мол, йана позволяет посмотреть вокруг глазами Бога, а для Бога все это, должно быть, забавно, так же как нас забавляют детские огорчения и обиды. Малышу кажется, будто из-за его оплошности рушится мир, а взрослый с улыбкой берет его на руки, понимая, что мимолетная боль скоро пройдет.
Именно тогда Мойе обнаружил, что отец Тим, находясь в трансе йана и путешествуя в мире снов, не сливается с божеством, но осознает себя существующим отдельно. Мойе это показалось удивительным, и после этого они часто беседовали о том, что отец Тим называл онтологией. Давным-давно, сказал отец Тим, мысли каждого были подобны воде, омывающей все, все в себе содержащей и содержащейся во всем. Между мыслями людей не было никаких различий, и весь остальной мир и пращуры уай'ичуранан жили точно так же, как рунийя. Потом одному из этих предков пришла в голову мысль, которая была сделана не из воды, а из железа. И в скором времени у многих из уай'ичуранан появились такие мысли, а с такими мыслями они отрезали себя от мира и начали разрезать и делить его на крохотные части. Так они овладели великой властью над миром и таким образом стали мертвыми.
Потом Мойе понял разницу даже между таким уай'ичура, как отец Тим, и собой. Когда Мойе принимал йана, он в любое время становился Ягуаром, а Ягуар был им, и он был частью жизни всего существующего — животных, растений, камней, неба, звезд. Но отец Тим мог приобщаться к этому лишь темной ночью, когда не светила луна и огонь в хижине затухал, превращаясь в угольки. «Сквозь туманное стекло» — так описывал отец Тим прозрение, которое получал от своего Йан'ичупитаолик, и, наверное, ему пришлось бы долго ждать прихода того в землю мертвых, прежде чем он смог бы уподобиться Мойе. Не будь ты язычником, Мойе, частенько говаривал священник, ты был бы святым.
И вот сейчас Ягуар-в-Мойе парит в мире снов Майами. Расстояния в мире снов не такие, как в мире под солнцем, поэтому он без труда находит всех людей, к которым ему нужно наведаться. Он посещает своих союзников, которым дарует сны силы и мощи, подготавливая их к борьбе. Своим врагам он посылает сны, в которых им снятся ужасы, следствием чего становятся раздающиеся в спальнях дорогих кварталов пронзительные вопли, включающийся посреди ночи свет, глотающиеся горстями таблетки, выпитое спиртное. Таким способом в стране Мойе готовятся к битве.
Наконец он заглядывает к девочке, к ее отцу и ее матери. Здесь он обнаруживает нечто странное. Вокруг ребенка пребывает тичири, но не только: присутствует еще и нечто, чего он не узнаёт, сущность чуждая, но весьма могущественная. Мойе и не подозревал, что мертвые люди умеют призывать тичири, но, очевидно, это так. Интересно, он просто ошибся в этом, как насчет звезд, или дело обстоит так же, как с разными животными, которые живут в земле мертвых? Надо будет спросить Кукси. Но так или иначе, проникнуть в сон отца трудно, а в сон девочки почти невозможно. А вот с матерью никаких затруднений нет, так что большую часть времени он проведет там.
