Мойе понятия не имеет, почему Ягуар желает, чтобы он делал это, но для него воля Ягуара равносильна приказу. Он часто не понимает, каковы побуждения божества, и этот случай далеко не самый странный. Настанет время, и ему откроют правду. Или не откроют.
9
Что-то опять не так! Дженни потерла глаза и снова всмотрелась в объективы бинокулярного микроскопа. Она воспользовалась иголкой и подвинула крохотный образец так, чтобы свет падал на него под слегка другим углом. Она бы сказала, что это Pagoscapus gemellus, если бы не узор радиальных и костных прожилок крыла, который был больше похож на узор P. insularis. Только это никак не могла быть insularis: у него не хватало характерных пропорций сегмента ноги и изогнутого яйцеклада, который отличает этот вид. Здесь яйцеклад был длинным, но почти прямым, не было ничего похожего на комбинацию признаков на рисунке в определителе видов. Вздохнув, она убрала странную древесную осу с предметного столика микроскопа и поместила ее в пузырек с полудюжиной других, не определенных. Следующий экземпляр оказался хорошим gemellus, и она опустила его в склянку с этикеткой и записала в блокнот его номер.
Появление не поддающегося определению образца расстроило девушку, ибо примерно за неделю, когда Дженни занималась систематизацией образцов для профессора, она привыкла к тому, что маленькие осы с точки зрения систематики — существа очень правильные и легко определяются как принадлежащие к одному из двух изучаемых подвидов. Нарушение этих правил задевало ее чувство порядка, которое было хоть и совсем недавним, но очень сильным. До этого Дженнифер и в голову не приходило размышлять о разнообразии природы, более сложной, чем изложено в «Ферме старого Макдональда».
Наряду с познаниями о таксономии древесных ос она впитала веру в то, что каждое живое существо должно аккуратно вписаться в огромную, разветвленную, но строгую иерархическую классификационную систему живой природы, каждый из элементов которой определен эволюцией. Она принимала это как данность, и отступление от этого принципа порождало разброд в мыслях. Если каждое живое существо должно относиться к какой-то определенной категории, подчиняться классификации, то исключений быть не должно, и странно выпадавшие из системы маленькие осы раздражали ее именно по этой причине. Дженни понимала, что за ее предварительной сортировкой последует лабораторный митохондральный анализ лаборатории (правда, она не имела четкого представления о том, что это такое), но хотела сделать все, как надо, в частности, чтобы угодить Кукси. Это тоже было нечто новое. Конечно, не само старание угодить, тут как раз ничего нового не было: учитывая ее прошлое, без этого она вряд ли могла бы выжить. Но желание угодить Кукси имело совсем другую природу.
Дело в том, что, делая что-то хорошо для Кукси, она вроде бы делала это для себя, а делая хорошо для себя, она тем самым… Тут у нее уверенность пропадала, ибо, чтобы додумать эту витиеватую мысль, недоставало концепции, зато она поняла, что для Кукси делать что-то хорошо — это вроде формы богослужения. Бог присутствует во всех деталях, моя дорогая, частенько говаривал он. Так или иначе, в его лице она впервые в жизни столкнулась с настоящим, родительским отношением к себе, и это стало для нее подлинным потрясением.
С другой стороны, она начала понимать разницу между тем, чем занимается она, и тем, чем занимаются настоящие биологи, работающие в экспедициях и лабораториях, познавая жизнь миллионов видов живых существ и постигая то, как в их сложнейшем взаимодействии субстанция жизни протекает через глубины времени в бесконечном, беспрерывно меняющемся потоке. Она знала, что это всегда будет за пределами ее понимания, но благодаря самому пониманию того, что такие люди есть (и Кукси один из них), девушка чувствовала себя лучше и даже прониклась к себе большим уважением, чем когда-либо раньше. Воодушевляло чувство причастности к большому делу: это было примерно то же, что быть худшим игроком в команде, играющей в мировом первенстве.
Оказалось, что микроскоп способен увлечь: склонившись над окулярами, Дженни забывалась, как это бывало в пруду с рыбками. И сейчас она не услышала, как вошла Джели Варгос, не обратила внимания на ее приветствие, не откликнулась, пока ее плеча не коснулась рука. Вот тогда она вскрикнула, подскочила и чуть не опрокинула табурет.
— Ого, ты, я гляжу, ушла в это с головой, — заметила Джели.
— Ну да. А где ты была? Я не видела тебя уж и не помню как долго.
— Ну, знаешь, семейные дела. Моя кузина собирается замуж. Мой дедушка по этому поводу развил бурную деятельность. Обычная кубинская суматоха, когда все на рогах круглые сутки, недели напролет.
Это было сказано тоном, наводившим на мысль о нежелании вдаваться в подробности, что показалось Дженни немного странным: обычно Джели как раз с упоением рассказывала о делах своей семьи, тем более что в лице Дженни, лишенной семейных радостей, она всегда встречала благодарную слушательницу.
— А что ты делаешь с микроскопом? — поинтересовалась Джели, указав на прибор.
— Определяю для Кукси видовую принадлежность Agaonidae.
— Что ты делаешь?
— Что слышала. Это нужно для его работы по эволюции мутализма и точности адаптации. Он показал мне, как это делать.
— Ну ничего себе! Прямо скажем, по сравнению с приготовлением завтрака это шаг вперед… Как все это произошло?
— Сама не знаю. Меня собирались выкинуть отсюда из-за того, что я потеряла Мойе, но Кукси сказал, что я могу работать у него — этим я и занимаюсь. Я теперь ассистент-исследователь, каково? Да и по-прежнему готовлю завтрак.
— Здорово, — сказала Джели, хотя Дженнифер уловила в ее тоне не только отсутствие искренности, но и какой-то намек на недовольство, причина которого была ей непонятна. — Можно посмотреть, чем ты занимаешься?
— Конечно.
Дженни подвинулась, дав Джели заглянуть в другой окуляр, тогда как сама положила на предметный столик крохотную осу, определила ее и положила другую. Обе оказались P. insularis, о чем она с гордостью сообщила, используя ученые термины.
— А Кукси проверяет твою работу? — спросила Джели после этой демонстрации.
— Проверял, когда я только начинала, больше не проверяет. Он говорит, что я могу справиться не хуже его, ну почти.
— Хорошо.
Последовала пауза, после которой Джели сказала:
— Как я понимаю, ты теперь не будешь выезжать со мной, да?
— Не знаю. Об этом тебе нужно поговорить с Луной. Кевин и Скотти занимались этим, пока ты была в отлучке, ну а я стала работать здесь.
— О, это эффективная команда! Скотти бормочет, а Кевин норовит разжечь революцию. Кстати, Кевин-то что обо всем этом думает?
Она жестом указала на микроскоп и ящики с образцами.
— Не знаю. Мы с ним поссорились и почти не разговариваем. Он, видишь ли, на меня злится.
Она бесцельно крутила винт регулировки фокуса и раскачивалась на табурете.
