Хуртадо наслаждался вечерней выпивкой у бассейна, когда на него пала тень от El Silencio.
— Есть что-нибудь? — спросил Хуртадо.
— Все, что нужно, — ответил El Silencio.
Он раздвинул шезлонг и бросил взгляд на скрашивавшую одиночество его босса девушку в бикини. Та молча удалилась. Наклонившись так близко, чтобы Хуртадо уловил его шепот, он произнес:
— Парень в раскрашенном фургоне — тот самый малый, который был в офисе Фуэнтеса. Секретарша Фуэнтеса вспомнила его волосы, эти африканские косички. И футболка на нем была с тем же знаком, какими разрисован весь фургон. Мартинес описал его, и она сказала, что да, помнит.
— А не слишком ли все просто? — усомнился Хуртадо. — Знаешь, Рамон, после разговора с тобой люди порой вспоминают то, чего не было. Это часть твоего очарования.
El Silencio пожал плечами.
— Я ее и пальцем не тронул. И вообще, это Мартинес с ней разговаривал.
— Прекрасно. Ну и куда это нас приводит? Кто эти люди и где их найти?
Вместо ответа El Silencio передал своему боссу маленькую брошюрку.
— Что это?
— Мы вступили во Флоридское общество имени Одабона, художника-натуралиста. Заплатили сто долларов, и эта женщина выложила все, о чем мы просили и не просили. На обратной стороне — список местных клубов защитников природы. С их эмблемами: я пометил ту, которую парни видели на «фольксвагене».
Хуртадо пролистал брошюру.
— Альянс «Лесная планета»? Что это, защитники окружающей среды?
— Похоже на то, но кто знает, что они собой представляют на самом деле? Есть кое-что еще. Гляньте-ка на это.
Он вручил Хуртадо цветную фотографию, на которой была изображена молодая женщина со светлыми прядями в волосах, стоящая на пороге особняка Фелипе Ибанеса.
— Мы снимали всех, кто заходил в этот дом и выходил оттуда. Это внучка Ибанеса, женщина по имени Эванджелиста Варгос. Видишь, какая у нее рубашка?
— Это интересно. Еще одна связь, эта девушка входит в ту же группу. И?..
— Ибанес хочет вышибить из дела своих партнеров. Он знает об этой организации от своей внучки — может быть, даже сам ее и создал. Эта сука своего рода шпионка. Он понимал, что мы не оставим эти убийства без внимания и решим, что кто-то пытается получить кусок от операции с Паксто, и задумал подставить этих американцев. Ну, в том смысле, что чокнутые защитники природы вконец взбесились и начали убивать людей, которые их достали.
Хуртадо покачал головой.
— Однако это не объясняет индейца. И эти американцы — я не могу представить себе, чтобы они проделали такое с Фуэнтесом и Кальдероном, не говоря уже о том, чтобы проскользнуть мимо наших парней и грохнуть Рафаэля. Да и Ибанес не такой идиот, он понимает: мы никогда бы не клюнули на идею о том, будто это дело рук клуба любителей природы. А вот на то, что он при делах, — да, похоже. Думаю, Ибанес привез откуда-то банду крутых индейцев в качестве силовой поддержки и паркует их под крылом этих американских придурков. Американцы вечно носятся с долбаными индейцами, а он благодаря этому получает и прикрытие, и команду киллеров. Да, так оно и есть. Наверняка.
— Он, наверное, держит нас за идиотов, — буркнул Е1 Silencio. — Так что, будем их убирать — Ибанеса и девку?
— Нет, у нас не горит. Ибанес необходим нам для того, чтобы осуществлять транспортные операции с лесом, — пока. Что нам нужно, так это найти этих индейцев. Возьми несколько человек и проверь этот, — он сверился с карточкой, — альянс «Лесная планета». Посмотри, что у них есть, с кем они связаны и так далее. Но без лишнего шума, Рамон. Мне пока не нужна кровь на потолке, понял? И кстати, как насчет гаража, о котором мы говорили?
— Ага. Нет проблем. Он к югу отсюда, рядом с дорогой, но движение там слабое.
— Молодец. И машины есть под рукой? На случай нужды?
El Silencio кивнул, встал со стула и собрался уходить.
— И знаешь что, Рамон? — добавил Хуртадо. — Пришли девчонку обратно.
— Вот это дело, — сказал Моралес, с глухим стуком опустив две тяжелые папки на свой письменный стол в помещении отдела по расследованию убийств. — Копайся в нем хоть до обалдения.
— Ты на меня злишься, верно? — спросил Паз, уловив тон собеседника.
— Да, черт возьми. Я прихожу к тебе как друг, прошу о помощи. Мне ты отказываешь, а потом… ставишь меня в дурацкое положение перед боссом моего босса, когда я даже не знаю, в каком направлении ты собираешься рыть. И вообще, было бы куда лучше, если бы я, черт возьми, знал о тебе и Кальдероне заранее, а не выставил себя полной и окончательной дыркой в заднице. Это я к чему — вроде бы когда-то мы были напарниками.
— Все верно, Тито, и я прошу прощения. Но понимаешь, почему я передумал: когда это произошло с Кальдероном, дело стало семейным. Ты ведь сам кубинец, понимаешь, что это значит.
— Ага, и точно знаю: если бы грохнули моего папашу, меня и близко бы к этому делу не подпустили. А вот Джимми Паз — пожалуйста, сколько угодно. Для него делают исключение.
— Верно, Тито. Делают. Но в конце-то концов, я здесь лишь долбаный временный консультант, и, когда раскроем убийство, ты один огребешь всю славу.
— Если раскроем, — проворчал Моралес, стараясь спрятать ухмылку. — Временный консультант, а? Ну и тип же ты, Паз.
— Я тебя тоже люблю, — отозвался Джимми. — Можно, я почитаю это дерьмо, ладно? Вряд ли это займет много времени.
Так и вышло. Паз уже в общих чертах знал об убийстве Фуэнтеса, но было полезно изучить отчеты судебных медиков и увидеть фотографии, сделанные на месте преступления. Кроме того, обсуждая это дело в ресторане, в прошлом месяце, некоторыми подробностями Моралес с ним не поделился.
Оказалось, они обнаружили отметины от когтей на деревянных перилах балкона, с которого был сброшен Фуэнтес, и вычислили вес того, кто оставил следы лап в саду Фуэнтеса, — чуть более четырехсот пятидесяти трех фунтов. Последнее весьма озадачивало. К делу прилагалась справка от доктора Морито из зоопарка, в которой говорилось, что, хотя предъявленный на экспертизу след, несомненно, принадлежит Panthera onca, вес данного экземпляра значительно выше, чем это возможно: самые крупные самцы этого вида редко достигают трехсот фунтов. Доктор Морито выказал живой интерес к изучению животного, если им когда-либо удастся его заполучить. Ничего себе, подумал Паз, когда читал это, и обратился к протоколам допросов персонала офисов компании «Консуэла» — секретарши Фуэнтеса, Эльвиры Туэро, и трех охранников здания. Полиция получила описание обоих нарушителей спокойствия, побывавших там накануне. Один был молодой парень довольно приятной наружности, со скудной бороденкой и длинными светлыми волосами, заплетенными в африканские косички. Другим был пресловутый индеец.
Паз еще раз внимательно присмотрелся к фотороботам. Конечно, он прекрасно знал, что все портреты, составленные по словесным описаниям, походят один на другой и главным образом служат для того, чтобы копы, по крайней мере, не хватали в качестве подозреваемых лиц не того пола и расы, но при виде этого изображения у Паза мороз прошел по коже. Как многие детективы, он имел великолепную память на лица и мог без труда вспомнить внешность почти каждого, кого когда-либо встречал, и в полицейской академии прославился умением составлять прекрасные фотороботы тех, на кого хоть раз бросил взгляд, в жизни или на фото.
