– Разумеется, в любое время, – согласился Фил. – Я свободен по средам вечером. Может, я зайду в музей на этой неделе, и вы там покажете мне все? Заодно смогу ответить на любые вопросы, которые вы за это время придумаете. – Он снова порылся в бумажнике, достал визитку, перевернул ее и нацарапал на обратной стороне номер. – Это мой домашний, на карточке его нет – это на случай, если я вам понадоблюсь во внеурочные часы.
По пути к стоянке Фил вспомнил:
– Тысячу лет, а? – И оценивающе посмотрел на Клео. – Должно быть, тот золотой браслет действительно прелесть.
Вернувшись в клинику, Макс с Филом начали там, где остановились – на макушке мужского черепа. На минуту маленькую комнату заполнила абсолютная тишина, словно все в ожидании затаили дыхание.
– Вот второй череп, – прошептал Макс и после того, как сменилось несколько кадров, добавил: – завернут так же аккуратно, как и Ташат. – Он повернулся к Кейт. – Что-то я не заметил следов ее повторной обмотки, а вы? – Она покачала головой, отметив, что ему важно знать ее мнение.
– К тому же он ей в отцы годится, – вставил Фил. – Второй шов, похоже, полностью закрылся, а последний… что думаешь, Макс? Наполовину?
– Я не склонен оценивать возраст только по швам черепа, но первый уже почти стерся. Это значит, что ему больше сорока, но вряд ли больше сорока семи. – Он со знанием дела улыбнулся Клео. – Староват.
– А во рту у него есть что-то помимо зубов, – заметил Фил. – Что бы ни было, похоже на кость. Есть идеи, что это может быть? – Он взглянул на Клео, и та покачала головой.
– Чуть позже я поиграю с контрастностью, посмотрю, что удастся получить, – сказал Макс. – Гребни бровей и сосцевидные отростки височной кости подтверждают, что это мужчина. А также форма нёба и размер зубов. Края зубов у него больше истерлись, чем у девушки, что соответствует его возрасту.
Фил пальцем поманил Клео:
– Хочу вам кое-что показать. Хрящи для рентгеновских лучей непроницаемы и выглядят вот так. Пластинки роста – всего лишь соединительная ткань, позволяющая вырасти длинным костям. Когда ребенок останавливается в росте, это значит, что из хряща сформировалась кость, она более пористая, вот такая. Сначала это происходит с костями рук и ног и в последнюю очередь – с ключицей, у девочек раньше, чем у мальчиков. В общем, дело вот в чем – Макс прав. Всё, начиная с пястных и фаланговых эпифизов ее рук и до периферических окончаний плечевых и больших берцовых костей, вот этой длинной кости… – он дотронулся до своего плеча, – и большеберцовой кости говорит о том, что Ташат завершила свой рост. Ей было не меньше двадцати.
– Великолепно, – прошептала Клео, – жду не дождусь, чтобы сообщить это Дэйву.
Макс посмотрел на часы:
– Я хочу сделать еще одно общее изображение, чтобы Кейт увидела, что под маской для ног.
Через несколько секунд в черной пустоте монитора материализовалось призрачное очертание.
– Должно быть, ноги туго обмотаны, – прокомментировал Фил, управляя изображением, чтобы показать голени и ступни Ташат спереди, потом сзади, справа и слева и, наконец, снизу – сами ступни. – Макс, могут ли эти линии оказаться складками?
Макс изобразил руками процесс обертывания, сначала в одну сторону, потом в другую, и покачал головой:
– Они проходят почти под прямым углом к линиям обмотки. Как бы то ни было, похоже, что это порезы. – На комнатку опустилась абсолютная тишина, казавшаяся громкой – почти как волны, бьющиеся о каменистый берег. Через секунду Кейт поняла, что это кровь стучит у нее в ушах.
– Можно сказать, мы только что открыли причину ее смерти, – заключила Клео, – даже если вы не можете определить ее с медицинской точки зрения.
– А как вы это поняли? – поинтересовался Фил.
– Голова между ног плюс порезанные ноги – все это характеризует ее как неверную жену. Практика рассечения подошв гулящих женщин была распространена много столетий на Среднем Востоке и в Магрибе. Даже в Китае.
Подобно вспышке молнии, которая появляется и исчезает настолько быстро, что на сетчатке глаза остается лишь воспоминание о свете, перед глазами Кейт промелькнуло изображение яркой цветной башни, вздымающейся высоко в сияющее голубое небо.
– Нет! – Волна боли смыла все на своем пути. – Все было совсем не так! – Кейт еле узнала собственный голос – к тому же она не могла бы объяснить свое видение, не показавшись глупой и чрезмерно впечатлительной… Она бросила взгляд на Макса и заметила, что тот изумленно посмотрел на друга.
– Я думал, изменниц забивали камнями, – вставил Фил, дав Кейт время успокоиться – Кажется, я читал, что так поступили с какой-то принцессой в Саудовской Аравии несколько лет назад. Или с ее любовником?
– В Турции все еще помнят обычай разрезать ступни женщины, потом завязывать ее в джутовый мешок и бросать в Босфор, – ответила Клео, к счастью не заметив крайнего замешательства Кейт.
– А это зачем, раз уж ее все равно собираются утопить? – вступил в беседу Макс.
– Чтобы она снова не убежала, даже в загробном мире. Слушайте, давайте на минуту предположим, что Ташат была привлекательной молодой девушкой, замужем за богачом, который, возможно, был намного старше ее и достаточно богат, чтобы содержать не одну жену. Скажем, сексуально он проявлял себя нечасто, и ей не хватало внимания, даже если она была частично обрезана. Вопрос в том, на кого вероятнее всего упадет ее блуждающий взгляд? На слугу, родственника или друга мужа, возможно, на случайного делового партнера – вот на кого. Жены, наложницы и дети жили вместе в гареме, на женской половине, но их не запирали, как потом, в Турции. Египтянки имели право владеть собственностью и свободно разгуливать по городу. Когда собиралось много народу, мужчины ели с мужчинами, а женщины с женщинами, но в одной комнате. – Клео сделала паузу, дабы произвести большее впечатление. – Скажем, мужу наставляет рога кто-то из его знакомых, а такое предательство – еще страшнее. И он позаботился, чтобы преступник получил по заслугам, положил его голову неверной жене между ног, а остальное выбросил крокодилам.
Фил покачал головой:
– А почему бы сразу не бросить его крокодилам и дело с концом?
– Это не по-египетски, – стояла на своем Клео, – надо было поместить любовника туда, где застал его муж, но без того прибора, с помощью которого он сможет продолжить свое занятие… – Она остановилась и щелкнула пальцами. – Вот что должно лежать у него во рту – его же гениталии – чтобы он в том мире не смог заняться тем же.
– Скажите еще о вечном проклятии, – пробурчал Фил, качая головой.
– А как тогда ты объяснишь сцену суда у нее на картонаже? – заспорила Кейт, по-прежнему не соглашаясь со сценарием Клео. А также с очевидными доказательствами – рассеченными подошвами Ташат. – Разумеется, если муж так кровожадно отомстил, он настоял бы на другом положении весов, чтобы боги и все остальные поняли, что она опозорила его имя. – На губах Макса заиграла удивленная улыбка: иного ободрения Кейт и не надо было. – А вместо этого он нанял весьма талантливого художника, чтобы тот написал такой естественный и живой портрет, подаривший ей новую вечность. По-моему, эта маска – залог любви, а не предательства и мести.
