– Вот прочитай.
– А сказать ты не можешь?
– Так будет проще. И быстрей. Прочитай и все ра…
Кассета 10. Цвет – белый
В общем, поговорили. Диктофон опять не все записал, но тут моя вина, кассета закончилась, а я не заметил. Так перескажу.
Арина дала мне пластиковую карточку – удостоверение сотрудника детективного агентства «Частный случай». С фотографией, с печатью и даже с голограммой. На карточке значилось: фамилия – Вармова; имя – Арина; должность детектив-стажер.
Ну, такая солидная карточка, как настоящая. Я, правда, никогда не видел удостоверений частных детективных агентств. А еще она мне сунула бланк с заданием: найти местонахождение Карины Владимировны Ужанковой, совладелицы галереи «Art и шок» и передать заказчику N аудио-фото-видеоматериалы, подтверждающие местонахождение объекта и его передвижения в течение трех дней до даты предоставления отчета.
По словам Арины, какой-то банкир, собравшийся было поучаствовать в новых проектах Карины, заподозрил что-то неладное и просил свою службу безопасности проверить финансовое состояние галереи. Сразу после начала проверки Карина исчезла. Найти ее своими силами банкир не смог и обратился в агентство. Это задание у Арины первое самостоятельное и то, потому что половина сотрудников в отпусках.
Лешка Сербов в минуту просветления дал ей эту фотографию, но ничего толком объяснять не стал. Или не смог. Я думаю, не смог. Или не захотел. Или и то и другое. Или ни то, ни другое, а просто…
[пауза]
Вот Арина и пришла ко мне. А последние три дня она меня, оказывается, проверяла. Клинвышибать. Были ли у меня контакты с объектом последние полгода? Мог ли я найти ей убежище? Мог ли я знать… А, ладно.
А в постель ко мне забралась, спрашиваю, тоже задание выполнять? Нет, отвечает, я влюбилась. Что-что? Влюбилась. И глазки вниз.
Девчонка сопливая.
И что мне прикажете делать теперь? Я же не ждал ее вчера. Так, салат сделал на скорую руку. Из огурцов, редиски, яблока и тертого сыра.
[пауза]
– Раз, раз… раз, два, три… Давай пройдемся по списку под запись.
– Зачем, Поол?
– Ты все время повторяешь мое имя.
– А мне нравится. Оно так значительно и многозначно. К тому же оно не твое.
– А чье?
– Ничье. Так. Просто. Пппол.
– Если я на него откликаюсь, значит, оно мое. Так мы будем записывать?
– Зачем, Поллл?
– Будет как в «Твин Пикс». И тебе будет легче, потом отчет писать.
– Мне будет легче, если никто не узнает, что я о задании все тебе рассказала.
– Считай меня добровольным помощником шерифа. Или нет, членом добровольной народной дружины при частном детективном агентстве. Повязку красную повяжу сейчас…
– Великовата слегка…
– Ну не резать же полотенце. Вот на улицу пойдем…
– Ты с ума сошел!
– Я – нет. А вот Леша Сербов уже в дороге. Как он там?
– Черная меланхолия, усугубленная неумеренным употреблением алкоголя.
– Черная меланхолия – тавтология. И как ты определила, что употребление неумеренное?
– Никак. Мне, что в отчете записать: «Меланхолия, усугубленная умеренным употреблением алкоголя»?
– Запиши: состояние близкое к алкогольно-депрессивному психозу, внешних контактов избегает. И всё. Теперь сын.
– Кирилл Алексеевич Сербов. Двадцать три года. Хороший мальчик. Учился в Строгановке, но два года назад уехал в Англию. Собирается стать дизайнером.
– Может, Карина у него давно? В Лондоне?
– Легально она страну не покидала. К тому же Кирилл собирается на днях в Москву. Телеграмму прислал.
– Кому?
– Мне. Стоп. Пошутила. Отцу. Пооол.
– Ладно. Родители.
– Родители Сербова живут здесь, в Ямках. Он с ними видится по большим праздникам. Карина общения избегала.
– Где ты таких оборотов набралась?
– Каких?
– Этих вот: черная меланхолия, избегала, употребление. Книжек начиталась или у вас в агентстве, что ли, все так говорят?
– А как надо?
– Тебе годков сколько?
– Двадцать три… будет скоро.
– Ну и где все эти: «прикинь», «она такая», «супер», «обломись», «по приколу»… Ты что, записываешь?
– Запоминаю. Мы работать будем или лексику учить?
– Работать.
– Супер. Мама Карины – одинокая старушка на пенсии. Очень добрая и разговорчивая. Много болеет, из дома выходит редко. Карина приезжала к ней два-три раза в неделю. Сейчас к ней ходит патронажная сестра. Облом.
– Другое дело. Ты, кстати, за мной следила эти дни?
– Кстати – о чем?
– О маме. Вы же в агентстве за ней следили, правильно? А за мной?
– Нет.
– А на Дмитровке ты как оказалась? Мимо проезжала? В ЦУМ торопилась?
– Я почувствовала. Ппполлл.
– А так ты еще и экстрасенс.
– Ну, типа.
– Ну ладно. Подруги.
– Хорошо. Подруги. Школьная – Татьяна. Она замужем за офицером. Живет недалеко, в Твери. Я там была. Хорошая женщина, разговорчивая, скучно ей. Мы всё обсудили.
– Всё – это что?
– Ну… не канает.
– Слушай, нельзя же так буквально воспринимать все мои пожелания.
– На тебя не угодишь. Не виделись они лет пятнадцать, не переписывались, но по телефону иногда говорили. Так, по-женски, пару часов и все. Последний раз в январе.
– Ладно. В институте еще одна подруга нарисовалась. Диана. Богиня охоты.
– Знаю.
– Откуда?
– Будешь издеваться, встану и уйду.
– Стой, стой… да стой же. Я вырезку купил, базилик… Просто спросил, откуда знаешь про другую подругу.
– Татьяна сказала. Диана Петрова, по первому браку Ройзман, по второму – Логан, с 1989 года живет в Чикаго, штат Иллинойс, США.
– Поохотилась, в общем.
– Ну да. Сейчас не замужем. Работает в рекламном агентстве. Приезжает в Москву два-три раза в год, последний раз была в апреле. Виделась ли с Кариной, не известно. Но с ней работают.
– Ваши?
– Нет, местные.
– Теперь сотрудники галереи.
– Состояние разное: от мягкого шока до тихого ужаса. Младшие кураторы расползаются по темным углам и ведут по мобильникам задушевные беседы с владельцами других галерей. Секретарша сидит в чатах. Работает, по большому счету, только один человек – уборщица баба Маша, в прошлом заслуженный учитель РСФСР.
