А в седьмом классе к нам попал второгодник Генка Шпиндин. Очень авторитетный. Уроки не учил принципиально, в футбол и волейбол играл лучше всех, кроме Марата, конечно. Леха с парой ребят к нему и прибился. Одно яркое воспоминание с ним связано. На первый же урок физкультуры в восьмом классе команда Генки вышла в футболках, расписанных Лехой. Это в те времена, года футболку можно было в магазине купить только случайно и то белого или синего цвета, без надписей, без ничего. Белого и синего.
Они появились вчетвером, в синих футболках, расписанных черными и белыми кляксами. Девушки-гимнастки послушно встали на уши. Все остальные (ну, то есть мы с Васькой Сретенским) растеклись по полу потоком завистливой желчи.
Это был первый авангардистский проект Лехи Серба. Его первый успех.
А потом он ушел из нашей школы. Родители переехали. Лет через пять или шесть, кто-то мне сказал, что Леха женился. На Карине.
Ну, вот, пожалуй, и все пока. Да еще. Уже лет десять мы встречаемся с периодичностью не реже, чем раз в полгода. Мы играем в преферанс. Кстати, чаще всего, в его мастерской. Правила такие: никаких разговоров на личные темы. Футбол, сравнительные достоинства марок пива – до игры. Книги, кинофильмы – после. Все. Я знаю, что Леха не болельщик, но игры сборной смотрит. Пиво – Гиннес. Книги – биографии и мемуары. От современного кино его тошнит. Любит старые советские комедии. Но что интересно: ни одной «убойной» фразы ни из одного фильма он запомнить не сумел. Скажешь ему в пятьдесят третий раз: «Семен Семеныч!», – он в пятьдесят третий раз не понимает в чем дело. Зато точно помнит, на какой машине ездил главный злодей в «Брильянтовой руке». И все номера «Волг», украденных Юрием Деточкиным. Один раз на спор их назвал.
Да я из такого материала четыре интервью сделаю, хоть сейчас. За пивом только схожу… Нет нельзя. Ну и писать тогда не буду! Сегодня.
[пауза]
Йестердэй, зере воз со мэни сингс
Ай воз невер толд
Нау зет айм стартин ту лёрн
Ай фиил айм гроувин олд
Кооз йестердэйз гот насин фор ми
Олд пилчерз зет айл олвайз си…
[пауза]
Все-таки я осел. Вот только сейчас меня осенило. Нет, не то что осел, это я и раньше знал, а то, что Карина ведь где-то кем-то работает. Что-то Лешка говорил об этом между первыми и вторыми распасами. Галерея, что ли какая…
И вооот, как любит говорить моя Ленка, я влез в паутину и набрал: Карина Сербова. Вылез вот такой вот Зуй. Нет такого словосочетания ни в одной поисковой системе. «Сербова» – это выставка актуального художника Сербова, которая открывается через неделю в модной галерее «Art и шок». Ну и еще 11145 упоминаний его выставок, акций и интервью.
А вдруг Карина не брала фамилию мужа, а живет под девичьей? Какая-то у нее фамилия была такая, дразниться было удобно в пятом классе: уж-замуж-невтерпеж, что-то в этом роде. Ужанкова, вот какая! Ну вот, другое дело: Карина Ужанкова, искусствовед, куратор галереи «Art и шок».
Зашел я на сайт галереи. Тот не обновлялся уже месяц. Последнее что выложено – интервью Карины в журнале «Фигура». Ну, что ж, почитаем:
Вопрос: Галерея «Art и шок» с момента ее создания ориентирована на актуальное искусство в его крайних формах, что, видимо, отражено в ее названии. Это так?
Ответ: Пожалуй, да. Актуальное искусство может существовать только в ситуации крайнего напряжения. Шок – единственно возможная форма его бытования.
В: В этом его смысл?
О: Никакого смысла в актуальном, как, впрочем, и в традиционном искусстве людям до сих пор отыскать не удалось. Традиционные художники утверждают, что им смыл творчества ясен. И лгут. Или себе или всем остальным. Актуальные – что находятся в поиске. Иногда это бывает правдой. Вот и вся разница. В современном художественном пространстве поиск возможен только на территории, находящейся за гранью…
В: За гранью чего. Эстетики? Морали?
О: Совсем не обязательно. Выйти за грань морали проще всего. Но самое интересное, что это-то как раз не шокирует. Просто потому, что все и каждый знают, что значит быть аморальным и как им стать. Выйти за грань привычного таким образом, чтобы никто представления не имел, как и почему это сделано – вот дорога к обретению новых смыслов. И именно это становится шоком для своего времени.
В: Я правильно вас поняла? Творчество новаторов и традиционалистов в равной степени бессмысленно?
О: Для людей – да.
В: А для кого – нет?
О: Ну хотя бы для художника. Публике всегда нравится позавчерашний день. Хочешь заработать – воспроизводи уже существующие формы в их комплиментарном варианте. Хочешь стать богом – твори свой мир.
В: Стать богом – это не слишком?
О: Ну для кого как.
В: Ну хорошо. А для кого еще искусство имеет смысл?
О: Для богов, конечно.
В: Пожалуй, выберем новый ракурс беседы. Позиционируя себя в качестве галереи актуального искусства, Вы и ваша команда работаете только с традиционным материалом: живопись, пластика. И никогда не представляли публике самых современных форм, таких например, как видеоарт. Это ваша принципиальная позиция или так получалось само собой?
О: Да, это для меня принципиально. Искусство существует во множестве форм, в том числе и еще не родившихся. Но галерея «Art и шок» предназначена для тех из них, в которых происходит прямой контакт руки и материала.
В: Искусство «Hand made»?
О: Наверное, можно и так сказать. Для галереи важна вещественность размещаемых арт-объектов. Не будем забывать, что галерея – коммерческое предприятие. Мы торгуем предметами актуального искусства. И для нас важно, что продаваемые нами артефакты не подлежат тиражированию. Они уникальны, принадлежат в буквальном смысле руке того или иного автора.
В: Но не так давно Вы выступили в качестве куратора нашумевшего проекта «Брысь!». Что там было продавать, ведь все сгорело. Или это был чисто семейный проект, не имеющий отношения к галерее?
О: «Брысь!» не был коммерческой акцией, хотя черты иммиджевой стратегии автора в нем конечно просматриваются. Но я взялась за продвижение проекта не по семейным мотивам, а потому, что увидела в нем актуальный художественный жест, точно отражающий позицию художника по отношению…
В: К обществу?
О: Скорее к самому себе.
В: Можно об этом чуть подробнее?
О: Пожалуйста. Все, что относится к изобразительной стороне проекта не очень ново. Все это лежит в плоскости экспериментов со зрительными эффектами, имеющими давнюю историю, вспомним хотя бы имена Джузеппе Арчимбольдо, Жоржа Сёра с его дивизионизмом, пуантилистов, Дали. Ничего нового художники не предлагают уже очень давно…
В: Надеюсь, мы еще поговорим об этом.
