– Конечно. Когда видим ваши поступки и даже можем предсказать следующий… дескать, и снова ему предложат корону короля, а он снова откажется!.. другое дело – понять, почему так поступаете.
– А теперь…
– Теперь понимаю, – ответил он и прямо посмотрел мне в глаза, я увидел в них неподдельное сочувствие, – и почему отказывались, и почему принимаете теперь. Не будь Маркуса, вы наверняка снова бы отказывались, ибо быть королем – это в самом деле тяжелый труд. Ваше высочество, наше королевство чем-то может вам помочь?
Я развел руками.
– С Маркусом пока ничем. Но у меня есть проект договора и всеобщей безопасности. Слушайте все очень внимательно. Это важно для всех, в том числе и для Гиксии.
Глава 12
Они слушали текст моего проекта с понятной настороженностью людей, которые при малейшей ошибке потеряют многое. Я не забыл упомянуть, что короли Ирама и Бритии готовы подписать хоть сейчас, а тот, кто откажется, в лучшем случае лишится защиты подписавших.
Про худший вариант я не стал даже упоминать, люди взрослые, битые, не раз обжигавшиеся, уже понимают, что в жизни почему-то худших вариантов всегда больше, чем даже никаких.
Лорд Джеффердин задал несколько дельных вопросов, остальные вступили в разговор чуть позже, вопросы посыпались, как из рога, и только быстроумный, как сын Лаэрта, граф Уильберг откинулся на спинку кресла и посмотрел на меня заблестевшими глазами.
– Ваше высочество! Если этот грандиозный проект воплотить в жизнь… у нас в самом деле наступит золотой век!
– Сплюньте, – посоветовал я, – вряд ли вот так сразу, но мы чуточку к нему приблизимся, а это уже что-то и весьма.
– Вы чересчур осторожны, – сказал он с укором, – хотя это вообще-то хорошее качество для правителя. Но с этим договором я не вижу причин, чтобы его не подписать…
Он оглянулся на молчаливого Гордона, королевский секретарь усмехнулся и развел руками, и граф Уильберг сказал со смешком:
– Только принцу Ричарду придется подписывать его самому.
– Это я сумею, – заверил я. – Друзья, позвольте называть вас так, я счастлив, что мы начинаем строить новый счастливый мир!
Договор обсуждали около часа, потом я договорился с лордами о том же, о чем и с бриттской стороной: выставят на границу с Варт Генцем как можно больше войск, чтобы устрашить и принудить враждующие роды к миру.
– Воевать не придется, – сказал я, чувствуя, что повторяю, как попугай, все то, что уже говорил королю Иоганну-Георгу. – У меня достаточно войск, оставленных не пропускать дальше границ Варт Генца армии Мунтвига, чтобы снести с лица земли весь Варт Генц!.. Но я хочу лишь выказать ту мощь, перед которой беспрекословно сложат оружие.
– А разве нашей армии будет достаточно? – спросил осторожно лорд Джеффердин. – Не такая уж у нас, если честно, мощь…
– С севера приведут армии королевств Ирам и Пекланд, – заверил я. – А также Бриттии!
Они переглядывались, я видел по заблестевшим глазам, что такая перспектива устраивает больше.
– Если три королевства, – сказал Джеффердин задумчиво, – а мы четвертое…
Я прервал:
– Не забывайте, на границе Бриттии и Варт Генца стоит моя Непобедимая и Победоносная, В Боях Познавшая Радость Побед, что разгромила все дикие полчища наводившего ужас на королевства Мунтвига!.. Она одна в состоянии смести с лица земли хоть Варт Генц, хоть любое другое королевство. Я ни на что не намекаю, просто указываю чисто вымытым мускулистым пальцем, что у нас есть гарант мира и безопасности! И этот гарант в моей интеллигентной мышцастой руке с бицепсом почти в шестнадцать дюймов.
Совещание с лордами закончилось почти в полночь, небо затянуто тучами, темно, да и вообще глупо как-то выезжать в ночь, сразу появятся вопросы, встревожатся не только лорды, но и все население, правитель должен быть всегда весел, бодр и неспешащ.
Бобик встретил на полпути к моим покоям, сытый и довольный, пахнет хорошей кухней, глазки масляные, двигается замедленно, по его виду не скажешь, что готов со мной мчаться и в ночь.
Он вздрогнул, посмотрел на меня дикими глазами.
– Нет-нет, – заверил я, – сперва отоспимся. И конячка наша пусть отдохнет. А утром и выедем.
В покоях я еще раз просмотрел сводную бумажку королевского казначея, в самом деле составлено толково, а Совет Лордов не дает истратить собранные по стране деньги на глупости, так что в толстую книгу расходов можно и не заглядывать, мелочи, они и есть мелочи, для них и люди должны быть помельче рангом.
Дверь неслышно приотворилась, я успел сердито подумать, что охрана как-то странно понимает свои обязанности, но через порог переступила леди Сильвия, чистая, свеженькая и трепетная, как только что вылезшая из кокона бабочка.
Она присела в поклоне, опустив голову, я произнес туповато:
– Леди Сильвия?
Она прошептала, не поднимая головы:
– Ваше высочество…
– Леди, – проговорил я. – Мне весьма неловко…
Она подняла голову.
– Ваше высочество?
– Встаньте, – велел я. – Встаньте, леди Сильвия. Возможно, у вас есть просьбы и рабочие вопросы к моему высочеству… как принцу-регенту? И хотя я ничего не обещаю ввиду некоторых особенностей пребывания на королевском престоле… однако же как бы весьма и зело охотно и даже с ликованием пошел бы навстречу в силу ограничивающих меня возможностей.
Он встала, щеки начинают медленно алеть, потом стали пунцовыми.
– Ваше высочество, – пролепетала она почти жалобно, – уже ночь… какие просьбы и рабочие вопросы?
– Леди Сильвия, – ответил я учтиво, – но мы с вами как бы договорились уже и весьма. Потому я просто не понимаю…
Ее румянец стал пурпурным, затем багровым, опустился на шею, а вверху воспламенил кончики ушей, но когда посмотрела мне в глаза, ее взгляд был прям и не по-женски честен.
Я замер, чувствуя себя очень даже не в своей тарелке, а это непросто, я вообще-то достаточно нахальная и бесчувственная скотина.
– Ваше высочество, – ответила она, – я не жена чья-то, не возлюбленная и даже не обручена ни с кем.
– Это чуть-чуть смягчает, – признался я, – но не отменяет…
Она сказала, глядя мне в глаза:
– Я точно никого не обижу тем, что пришла к вам ночью. Вас ведь это волнует?
– А ваша, – спросил я, – репутация?
– Никто не узнает, – сказала она совсем тихо. – А если даже… то я пришла к вам, а не к конюху, как, говорят, позволяла себе королева Хиларисса, жена благородного Натаниэля Стокбриджа.
В ее голосе отчетливо прозвучала гордость, что она вот такая правильная, с кем попало не повяжется, это непристойно, а король – другое дело, король как бы в чем-то над законом, во всяком случае если не она, то кто-то обязательно заберется ко мне в постель.
