— Годфри, прошу тебя, вынь эти страшные зубы или изыщи способ не улыбаться, когда они у тебя во рту. Я ослепну от их блеска.
Годфри выплюнул челюсти на ладонь, и его лицо обрело привычное мрачно-надутое выражение.
— Почему она звала Фиделию? — спросила снова занявшее свое место Элпью.
— Разве вы не знаете? — проворчал Годфри. — Это роль, которую она играла. Фиделию играют в мужской одежде.
— Ну, разумеется, она так и оделась. — Графиня пошевелила в очаге кочергой. — «Прямодушный». В этой пьесе она следует за своим возлюбленным — моряком. А откуда ты все это знаешь, Годфри? Неужели в книге мистера Колльера, которую ты все время читаешь, приведены сюжеты всех пьес, которые он хотел бы запретить?
Годфри был слишком занят процессом размещения в кресле, чтобы ответить, так как соответствующие сочленения в его древних латах, которые не надевали со времен Гражданской войны,
[23]
заржавели.
— Годфри, ты скрипишь, как немазаная телега. — Графиня поудобнее устроилась в своем кресле. — Если ты не прекратишь этот немыслимый шум, у меня разыграется мигрень.
— Пока она жила здесь, со мной хотя бы обращались чуть цивилизованней... — Он снова покачнулся и снова лязгнул доспехами, бормоча что-то себе под нос.
— Графиня... — Элпью нацарапала несколько слов, затем принялась вертеть карандаш. — Мне кажется, мы только что наблюдали побег убийцы.
— Ребекка! Совершенно верно. — Графиня еще больше откинулась в кресле. — Все указывает на это. И обвинения Рейкуэлла осложняют нашу головоломку.
— Точно. Кто такая Розамунда?
— Может, бывшая любовница Рейкуэлла?
— Но какое Ребекке до нее дело? И кто такой Джон, что он способен напугать ее?
Элпью зачитала название заметки:
— «Вечер в «Причуде», ознаменованный загадочным бракосочетанием предводителя титиров и прославленной Ребекки Монтегю».
— Чудесная история. — Графиня взглянула на бумагу. — Но мне отчего-то до странности грустно.
— Почему Ребекка согласилась участвовать в этой шутовской свадьбе? — Элпью что-то написала, потом ее карандаш замер. — На нее это не похоже.
— Вероятно, она хотела, чтобы все как следует развлеклись? Хотела помочь костюмершам заработать деньги у Рейкуэлла? А «Вопросы и приказы» более приличная игра, чем «Милашка». Кто мог знать, что для Ребекки она закончится так плохо?
— Но она прервала церемонию до того, как та закончилась. Ей самой все это не очень нравилось?
Они еще раз восстановили в памяти все случившееся: как разворачивались события в вечер убийства Анны Лукас, поведение присутствовавших в концертном зале, безумие мистера Лукаса и семейный дом, рассказ о событиях торговца имбирными коврижками, титиры и возможность того, что лорд Рейкуэлл находился одновременно в двух местах — в Тауэре и рядом с Йорк-Билдингс, события на вечере памяти Анны и ловушка, которую Рейкуэлл устроил для Ребекки.
— А почему он вдруг так захотел на ней жениться? — размышляла графиня. — Он же явно увивался за Фебой Джимкрэк.
— Только ради ее денег. Теперь у него есть значительное состояние Ребекки.
— Но у Фебы Джимкрэк две тысячи в год. Даже великая мистрис Барри не могла накопить столько, выступая на сцене.
— Отец Ребекки был адвокатом и много ей оставил... Она сама мне сказала. — Элпью забрала у графини листок, окунула перо в чернила и принялась переписывать набело для издателей. — Но, графиня, в действительности все это ничего не значит. Мы понятия не имеем, кто убил Анну Лукас. И даже если найдем убийцу, что мы с этого получим? Ничего! — Она театральным жестом воздела руки, и россыпь мелких чернильных точек украсила лоб графини.
— У нас есть пуговица, Элпью.
— Да, конечно! Пуговица. Очень хорошо и даже прекрасно... — Элпью отбросила перо и достала из кармана пуговицу. — И она может принадлежать кому угодно, кто в тот вечер прогуливался по террасе мимо водопровода.
— Все равно у нас есть пуговица. — Графиня забрала ее у Элпью и принялась рассматривать. — Деревянная, обшита позументом из коричневого шелка с серебристой витой нитью. Элегантная пуговица. Кроме того, ее оторвали от ткани, к которой она была пришита, остались нитки. Я бы сказала, что это кашемир или другая тонкая шерсть. Зеленая.
— А Джемми сказал нам, что видел, как Анна Лукас исчезает за углом, закутанная в зеленый плащ. — Элпью забрала пуговицу. — Так что вполне вероятно, что у нас пуговица от плаща Анны Лукас.
— Да, Элпью, ты права. — Графиня потянулась и зевнула. — Хотя нет, я вспомнила — когда мы увидели тело Анны Лукас, на ней не было зеленого плаща.
Элпью посыпала текст песком, маскируя кляксы.
— Она была в одном платье, в котором демонстрировала Страсти.
— Правильно! — Графиня даже хлопнула в ладоши. — Видишь, пуговица что-то значит. Теперь нам необходимо найти плащ. Полагаю, он будет у убийцы. — Она встала и направилась в буфетную. — Что-то захотелось перекусить. Будешь тминную лепешку?
— Должна признаться, я буду скучать по стряпне Ребекки. — Элпью улыбнулась и сдула песок в огонь. — Но по крайней мере дом снова в полном нашем распоряжении.
Графиня открыла дверь в буфетную и в изумлении отшатнулась, когда навстречу ей, облизываясь, вразвалочку вышел Рыжик. На полулежали крошки тминной лепешки и разбитая тарелка.
— Боюсь, не совсем в полном.
Собачонка с комфортом устроилась у огня, повернула морду к Элпью, оскалилась и негромко, ровно зарычала.
— Они схватили виновного в убийстве этой актрисы, — сказала миссис Кью, вытирая закапанные чернилами руками о совершенно грязный фартук и просматривая написанную сыщицами заметку. Они стояли во дворе дома на Шу-лейн. — Мистер Кью как раз сейчас набирает этот материал. Отличная история. Весьма скандальная. Она очень хорошо пойдет вместе с вашей. Люди любят скандалы, связанные с актерами. Им нравится думать, что все знаменитые люди ведут распутную жизнь. Это скрашивает их собственное скучное существование, я так думаю. — Она помахала листком. — Да. Хороший материал. — Она расплатилась с графиней. — Мы сейчас же отдаем его в набор, так что сегодня днем его уже будут читать.
— Кого арестовали за убийство? — спросила графиня, убирая деньги в карман.
— Какого-то человека, который все время околачивается у реки. Валентин Верниш — отличное имя. Надежно упрятан во Флитскую тюрьму.
— Значит, это не бродяга?
Из темных недр типографии донесся недовольный голос.
— О Боже, у мистера Кью опять заело пресс. — Миссис Кью улыбнулась. — Нет, он бродячий актер: дает представления с Панчем и Джуди в Ковент-Гардене. А вечером продает имбирные коврижки везде, где бывает толпа. В тот вечер он был у реки, продавал свои коврижки. История — лучше не бывает. — Она посмотрела в сторону типографской комнаты. — Мой муж хочет дать заголовок «Уотергейтский скандал»,
[24]
но я считаю — это глупость. Кто купит газету с таким заголовком? Должна бежать. — И она исчезла в типографии.
