– Нет. Джон не тот, за кого себя выдает. – Вирджиния вытерла нос ладонью. – Вчера, когда все ушли, он мне признался. Вся эта история – ложь.
Графиня сморщилась. Она уже угадала, что за этим последует. Этот человек женат или еще что похуже.
– Джон не грум. – Лицо Вирджинии напоминало сейчас древнегреческую маску трагедии, и девушка испустила душераздирающий вопль. – Он богатый наследник!
– Прости? – Графиня решила, что ослышалась. – Он – кто?
– Он богат. Он виконт Вентнор, – причитала Вирджиния. – Но когда его отец умрет, он станет герцогом. – И, снова разрыдавшись, она уткнулась в подушку.
Графиня с трудом проглотила комок в горле. Да почему же эта девица недовольна такой новостью? Ее собственный муж выдавал себя за отпрыска богатой семьи и только после свадьбы признался, что на самом деле происходит из семьи обедневших маркитантов, а свое рыцарство, которым так похвалялся, получил по ошибке – за подвиги, совершенные в битве при Вустере его однофамильцем. Ему же в то время было всего тринадцать лет.
– Ну успокойся, глупая твоя голова, – ворковала графиня. – Было бы куда хуже, если бы он притворялся богатым и ты отдала бы свою невинность груму, выдававшему себя за лорда.
– Но, графиня, он мог и солгать? Он говорил так убедительно. – Новый всплеск рыданий.
– Он объяснил тебе, почему притворялся грумом, хотя принадлежит к одному из знатнейших семейств страны?
– По его словам, он играл. Желая посмотреть, поверит ли кто-нибудь, что он тот, за кого себя выдает. – Вирджиния начала молотить по подушке кулаками. – Двуличный, лицемерный иуда! Как я смогу снова доверять ему? – Сев на кровати, она вытерла щеки. – Он был так убедителен в роли грума. Поэтому Джон добился одного – доказал, что он лжец и хитрец.
Пока благородные дамы и господа покидали королевскую часовню замка, Элпью ждала за углом. Когда толпа рассеялась, сыщица проскользнула внутрь, чтобы продолжить свои библейские изыскания
В храме стоял густой запах ладана. Убедившись, что по углам никто не прячется, Элпью поднялась по ступенькам алтаря, сняла с подставки огромную книгу и отнесла на первое сиденье.
Перевернув несколько страниц, она сообразила, что, сидя спиной к двери, превращается в легкую жертву. Вошедший сразу же увидит ее, а она его – нет. Леди Прюд, к примеру, постоянно тут слоняется.
Заметив небольшое деревянное сооружение с открытой дверью, Элпью заглянула внутрь: похоже на сторожевую будку, но с удобным деревянным сиденьем и небольшой подставкой, на которой вполне поместится Библия. Для полного счастья тут был еще прикреплен и подсвечник.
Перенеся книгу в будку и пристроив на подставку, Элпью села, зажгла огонь и закрыла дверцу.
Удобно, уютно и безопасно. Она открыла внушительный фолиант на Откровении Иоанна Богослова:
Я есмь Альфа и Омега, начало и конец; жаждущему дам даром от источника воды живой. Побеждающий наследует все, и буду ему Богом, и он будет Мне сыном. Боязливых же и неверных, и скверных и убийц, и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь в озере, горящем огнем и серою. Это смерть вторая.
[99]
Элпью так увлеклась, переписывая этот отрывок, что услышала шаги, эхом отдающиеся в выложенным каменными плитами проходе, когда они раздались слишком близко от нее и предпринимать что-либо было уже поздно.
Быстро задув свечу, она сидела не шевелясь. А вдруг этому человеку нужно в ее кабинку? Как она объяснит свое присутствие здесь?
Затаив дыхание, Элпью прислушивалась и съежилась, когда шаги на мгновение затихли, а потом медленно приблизились к маленькой деревянной кабинке.
Элпью услышала такой звук, словно металл звякнул о металл, отдернулась шторка.
По другую сторону деревянной перегородки послышалось шуршание шелковой одежды, потом кто-то негромко позвал:
– Святой отец? Святой отец?
Дрожащий голос принадлежал женщине.
Через плотную медную решетку в перегородке Элпью различила смутный женский силуэт. Она всё еще не решила, броситься ли ей наутек, и на всякий случай поставила ноги так, чтобы было удобней сорваться с места и бежать.
– Святой отец? Могу ли я исповедаться?
Исповедаться? О Господи! Элпью заерзала, сожалея, что не убежала. Эта кабинка, должно быть, и есть исповедальня.
Усилив для правдоподобия ирландский акцент, Элпью проговорила низким голосом, стараясь подражать манере священника:
– Да, дитя мое.
– Простите меня, святой отец, ибо я согрешила…
От удивления у Элпью глаза на лоб полезли. Как только женщина произнесла законченное предложение, Элпью поняла, кто сидит по ту сторону перегородки. Каяться в своих грехах собралась не кто иная, как леди Прюд.
– Итак, Вирджиния, когда точно Джон объявил о том, что он аристократ? Видимо, после страшных событий прошедшей ночи? – Девушка закрыла лицо руками. – Скажи мне, дитя… – уговаривала графиня. Ей хотелось узнать, долго ли они находились вместе в той комнате, так близко от совершившейся на чердаке трагедии. И может быть, что-то слышали или видели. – Вы наверняка провели вместе романтический вечер, поскольку завершился он столь бурно.
– Вот и нет. – Вирджиния саркастически засмеялась. – Этот мерзавец ворвался ко мне в комнату, растрепанный, рубашка расстегнута, ладони мокрые, схватил меня за руку и, не говоря ни слова, потащил на чердак, все время целуя в шею. Тогда это казалось романтичным. Теперь я чувствую себя извалявшейся в грязи.
– Ага. Значит, Джон где-то был, так? Ты думала, что он уехал со старой ведьмой. Ты знала, что он вернется?
– Теперь я понимаю, что никогда ничего о нем не знала.
– Как же в таком случае тебе удалось настолько с ним сблизиться? Растолкуй мне.
– Он поступил на освободившееся место в конюшню моего отца. Джон заигрывал со мной, а я… ну, я отвечала ему. А когда я поехала сюда, он последовал за мной во Францию, потом бросил меня, затем вернулся.
– Но зачем виконту работать грумом у твоего отца? Это он объяснил?
– Я же вам сказала! – рассердилась Вирджиния. – Джон хотел узнать, удастся ли ему убедить других, что он грум.
– Извини, Вирджиния, но зачем Джону это понадобилось? Он надеется стать актером? Но тогда ему лучше бы попытаться убедить окружающих, что он лорд. Хороших ролей грумов мало, поверь мне. – Графиня покачала головой. Ну и задачка. И какой несчастный вид у бедного ребенка. Леди Анастасия искренне пожалела девушку. – И где же теперь этот повеса?
– Откуда я знаю? Я дала ему пощечину и убежала, когда он мне признался.
Графиня подумала, что Вирджиния, видимо, навсегда избавилась от молодого человека.
