— Хорошая аптека?
Бесс фыркнула.
— Лучшая на севере.
От Оуэна не ускользнуло, что она не сказала «в королевстве». Значит, в ее словах нет преувеличения. Она не стала утверждать, будто и в Лондоне нет лучшего заведения.
— Мне нужна мазь для глаза.
На лице Бесс зажглась лукавая улыбка.
— Там тебе помогут.
— Почему вы улыбаетесь?
Бесс пожала плечами.
— Просто так. У меня в голове сразу с десяток мыслей.
Заметив, как хитро поблескивают ее глаза, Оуэн почувствовал себя не в своей тарелке. Впредь придется быть поосторожней.
— Давайте я сейчас заплачу вам за две недели вперед, а потом пойду осматривать город.
* * *
Бесс сунула деньги в карман фартука и усмехнулась про себя. Люси полезно пообщаться с этим симпатичным чужестранцем. Пусть заведет интрижку, пока ее стареющий больной муж прикован к постели. Приключение согреет ей кровь, придаст силы на будущее. Бесс не сомневалась, что Люси Уилтон приглянется Оуэну Арчеру. Светловолосая, стройная, с хорошей осанкой, ясными голубыми глазами и завораживающей улыбкой — которая, впрочем, очень редко появлялась на ее лице в последнее время.
Оуэн напомнил трактирщице ее первого мужа, Уилла, падкого на девушек клерка из Скарборо. Бесс поймала Уилла в свои сети благодаря ярко-рыжим локонам и бойкому язычку. Именно Уилл научил ее читать и писать. Умница Уилл. Красавец Уилл.
Бесс знала, каково это — выхаживать умирающего мужа и со страхом смотреть в будущее. Она сама похоронила двух мужей, любимых мужей. Отцов ее детей. У бедняжки Люси нет даже такого утешения, как дети.
Оуэн Арчер может оказаться как раз тем мужчиной, который приободрит Люси. Одна только мысль не давала Бесс покоя — уж очень вовремя появился этот незнакомец, как раз тогда, когда Уилтонам не обойтись без его услуг.
Оуэн не собирался заводить с аптекарем долгий разговор, он хотел только познакомиться с ним и составить первое впечатление. Дверь в лавку была слегка приоткрыта.
За прилавком стояла женщина, отмеряя в кисет порошок для покупателя, который расхаживал по аптеке, жалуясь на непогоду. Покупатель был хорошо одет, а его грубоватый говор выдавал в нем жителя северных графств. Скорее всего, какой-нибудь торговец. Видимо, он совсем не огорчился, что его обслуживает не аптекарь, а молодая женщина, которую Оуэн принял за дочь хозяина.
Женщина подняла взгляд на Оуэна. Потом снова посмотрела на него, на сей раз с каким-то беспокойством. Оуэну было жаль, что он встревожил эту миловидную особу с тонкими чертами лица и ясными глазами. Он прекрасно понимал, откуда эта тревога. Входит незнакомец, весь в шрамах, в пропыленной одежде. Недалеко и до беды. Возможно, она права. Он подождал, пока покупатель не ушел, и только тогда приблизился к прилавку. Женщина внимательно рассмотрела его, задержав взгляд на шраме, пересекавшем скулу.
— А хозяин есть?
Женщина насторожилась.
— Сейчас нет. Чем могу быть полезна?
Как глупо. Он ведь знал, что аптекарь прикован к постели. Да, неудачное начало разговора.
— У вас найдется мазь из посконника и окопника? Шрам стягивается и ноет от холодного ветра.
Она перегнулась через прилавок и дотронулась до его скулы. Он заулыбался.
— Какое нежное прикосновение.
Она отдернула руку, словно обожглась.
— Я понимаю, это трудно, но вам придется смириться с мыслью, что я и есть аптекарь.
Глаза ее сверкали, а от тона веяло холодом. Что за дерзкая девчонка, надо же — назвалась аптекарем.
— Прошу прощения. Просто ваше прикосновение привело меня в замешательство.
— Сладкие речи…
— Я ведь уже попросил прощения. Она кивнула.
— Лучше всего смягчает кожу мед с календулой. Спросите у любой придворной дамы.
— Смягчает. Да. Именно это мне и нужно. Но еще то, что ослабляет жжение. Я имею в виду шрам. — Он улыбнулся.
Она осталась серьезной и чуть напряженной. Ее голубые глаза излучали холодный блеск.
Тогда он перестал улыбаться и закашлялся.
— Еще раз прошу прощения.
— Я могу кое-что добавить для охлаждения кожи. — Она склонила голову набок, по-прежнему пристально глядя на него. — Вы как-то странно говорите. Вы ведь не с севера.
— Моя родина — Уэльс. А шрам я заработал на службе у короля.
— Солдат?
Он видел, что ей это не понравилось. Да, разговор как-то не клеился.
— Теперь уже нет. Я понял свою ошибку и свернул с того пути. — Он подарил ей самую обезоруживающую улыбку, на какую был способен.
— Вы везунчик.
Не похоже, чтобы ему удалось очаровать ее.
— Это служит мне оправданием, если я неловко обращаюсь с женщинами. — В частности, Йоркскими женщинами.
Она улыбнулась довольно вежливо и отошла от прилавка, чтобы приготовить мазь. Оуэн наблюдал за ней, отмечая ее плавные движения, грациозные и уверенные. Волосы женщины были убраны под белый платок, так что взгляду открывалась длинная, стройная шея. Он пожалел, что не может любоваться ею двумя глазами.
Она напряженно обернулась.
— У меня что, рога выросли?
Он покраснел, только сейчас поняв, что неприлично уставился на аптекаршу. Но ведь она не могла не заметить восхищения в его взгляде. На этот раз Оуэн не стал извиняться, ведь он не сделал ничего, что могло бы ее оскорбить. Но на всякий случай решил сменить тему.
— Я заметил выход в сад. — Он показал на дверь. — Вы держите пчел?
— Пчел?
— Чтобы иметь мед для мази.
— У нас нет ульев. Я хотела бы завести пчел, но нет времени ухаживать за ними. Муж болен. Мед мы берем в аббатстве Святой Марии. А вы садовник?
Ее муж? Неужели перед ним миссис Уилтон? Не может быть.
— Я был садовником в другой жизни.
Она удивилась. Какие все-таки у нее ясные голубые глаза. Они глядят прямо в душу.
— Когда я был мальчишкой в Уэльсе.
— Да, далеко вы забрались от дома.
— Действительно далеко. — Ему определенно нравились эти глаза.
Она прокашлялась и кивнула на баночку, зажатую в его руке.
— Ах да. — Он отдал ей склянку.
Она зачерпнула специальной ложечкой мазь. Ровно одну порцию.
— У вас верный глаз.
— Пять лет выучки у мужа, — с тихой гордостью ответила она.
Ну вот опять.
— Вы, должно быть, миссис Уилтон.
Она кивнула. Какое разочарование. Замужем, к тому же за человеком, к которому он надеялся устроиться на работу. Он протянул ей руку.
