Он рассказал о причине своего визита.
— Это тиф. Выхаживаете воина?
— Бывшего воина. Судя по его седой бороде и печали во взгляде, дни доблести для него давно в прошлом. — Вульфстан перевел взгляд с ее доброго лица, полного участия, на дверь, выходившую в сад. — Не хотелось бы отрывать Николаса от работы. Может быть, ты сама знаешь подходящую смесь?
— Николас пока не доверяет мне решать такие вопросы.
— Боюсь показаться надоедливым, но этот человек очень болен.
— Отдохните здесь, а я пока приведу мужа.
Люси помогала мужу управляться в лавке, что само по себе было вполне обычным делом. Жены, как правило, изучали ремесло мужей, работая бок о бок с ними. Но ученичество Люси было официально закреплено бумагами — Николас таким образом обеспечил ей будущее. Старше жены на шестнадцать лет и не отличаясь крепким здоровьем, он очень тревожился о том, какая судьба ее ждет после его ухода из жизни.
Вообще-то, взглянув на ее прекрасное лицо, любой человек сделал бы резонный вывод, что она повторно выйдет замуж и, возможно, найдет себе лучшую партию, более подходящую ей по положению. Ведь Люси была дочерью сэра Роберта Д'Арби, владельца поместья Фрейторп Хадден; она могла бы выйти за какого-нибудь не слишком знатного лорда. Если бы только ее мать не умерла, когда Люси была совсем маленькой, так бы и случилось. Но со смертью прекрасной Амели сэр Роберт перестал интересоваться судьбой своего единственного ребенка. Он отослал девочку в монастырь, где Николас ее и увидел, после чего поклялся освободить красавицу для жизни, более подходящей ее характеру. Вульфстан симпатизировал Николасу Уилтону за все, что тот сделал для Люси. В конце концов, аптечная лавка послужит лучшим наследством, чем имущество, которое она могла бы получить, став вдовой лорда. Лавка обеспечивала ей независимость.
Вошел Николас, потирая руки и встряхивая волосами.
— Снег в этом году припозднился, зато теперь валит вовсю!
Его худое лицо раскраснелось от холода, светлые глаза сияли. Аптекарский огород был его страстью.
— Вы закончили с розами? — поинтересовался Вульфстан. У них был общий интерес — садоводство. И обоих отличали глубокие знания целебных трав.
— Почти. — Николас уселся, вздохнув от приятной усталости. — Люси говорит, у вас какой-то пилигрим слег от тифа.
— Именно так. Он очень плох, Николас, страшно слаб и постоянно дрожит.
— Когда с ним случился прошлый приступ?
— Пять месяцев назад.
Последовали еще вопросы, аптекарь хмурился и кивал.
— Когда он только появился, голова у него была ясная?
— Абсолютно ясная. Пока я занимался его ранами, он иногда расспрашивал о жителях Йорка. Во время французской кампании ему как-то пришлось сражаться рядом с сэром Робертом.
Люси вскинула взгляд, но не изменилась в лице. Она не питала к своему отцу почти никаких добрых чувств.
— И вот что странно, — продолжал Вульфстан. — Он был в недоумении, когда я сказал, что вы, Николас, заняли место своего отца, став хозяином лавки. Он настаивал, что вас нет в живых.
— Вот как? — прошептал Николас.
Люси перекрестилась.
Позже Вульфстан припомнил, что именно с этой секунды Николас переменился. Аптекарь начал задавать вопросы, которые, по мнению монаха, не имели особого значения для диагноза: Николаса интересовало, как зовут пилигрима, как он выглядит, какого он возраста и зачем пришел в аббатство Святой Марии; наконец, навещает ли его кто-нибудь.
Вульфстан был краток в своих ответах. Пилигрим пожелал остаться безымянным; о своем доме или семье ни разу не упоминал; седовласый, высокий, с воинской выправкой, даже в болезни. Никто его не навещал, хотя он знал кое-кого из поместья Фрейторп Хадден. И, видимо, был знаком с Николасом.
— Но ведь это все не имеет особого значения?
Монах нервничал из-за того, что аптекарь теряет драгоценное время.
Люси Уилтон тронула мужа за руку, и он дернулся, словно прикосновение обожгло его.
— Брат Вульфстан должен торопиться к своему больному, — сказала она, встревоженно глядя на мужа.
Николас поднялся и принялся расхаживать по кухне. Неприятная пауза затянулась, и Вульфстан начал опасаться, что аптекарь просто не знает, какое посоветовать лекарство, но потом Уилтон повернулся и как-то странно вздохнул.
— Моей обычной микстурой здесь не обойтись. Ступайте к своему больному, брат Вульфстан. Я приду чуть позже, еще до сумерек, и принесу лекарство. — Вид у него был смущенный, он избегал смотреть Вульфстану в глаза.
Монах испытал разочарование. Опять отсрочка.
— Выходит, это не такой простой случай? Из-за ранения?
— С тифом всегда непросто справиться.
Вульфстан перекрестился.
Люси ласково опустила ладонь ему на плечо.
— Неужели все так серьезно, Николас?
— Не могу сказать, — резко ответил тот. Но потом, видимо, осознал это, наклонился и нежно поцеловал жену в лоб. — Тебе здесь незачем оставаться, Люси. — На этот раз он заговорил мягко. — И нет причин для беспокойства. Если поторопишься, то успеешь укрыть последний куст.
— А я хотела поучиться, посмотреть, как ты приготовишь лекарство.
Николас взял ее за руку.
— Я позже тебе все подробно расскажу, любовь моя. Но снег не будет ждать. — Во взгляде Уилтона были нежность, забота и непонятная грусть.
Больше не споря, Люси набросила накидку и вышла в сад.
Вульфстан вздохнул.
— Она сокровище, — сказал Николас.
— Бог обоих вас благословил любовью, — согласился монах.
Николас уставился в пол и промолчал. Вульфстану показалось, будто приятель избегает смотреть ему в глаза. Возможно, в этой семье не все было так уж благополучно.
— Так вы приготовите лекарство?
Николас вздохнул, возвращаясь от своих размышлений к делу, и кивнул.
— Займусь немедленно. А вы поскорее возвращайтесь к больному. Обязательно напоите его мятным отваром, чтобы он хорошенько пропотел.
— Я дал Генри подробные наставления, — запротестовал Вульфстан, но, заметив странное раздражение Николаса, поспешил уйти.
На обратном пути холод ощущался особенно остро. Уилтон был прав: первый снегопад отыгрался за опоздание.
* * *
В сумерках, когда Вульфстан клевал носом у постели больного, кто-то разбудил его, потрепав по плечу. Николас Уилтон, наконец-то. Но с аптекарем творилось что-то неладное. Вульфстан потер лицо и пристально вгляделся в его лицо — оно было бледным, а в расширенных глазах застыл ужас.
— Вы неважно выглядите, Николас. Наверное, было бы лучше прислать с кем-нибудь лекарство.
