Леди Филиппа уехала к себе накануне с тяжелым сердцем.
— Не хочется мне оставлять тебя одну так скоро. Ты ведь даже не провела еще ни одной ночи в той комнате, где они умерли. Для многих людей это было бы испытанием. Хотя, Бог свидетель, до Николаса и Ансельма там наверняка тоже кто-то умирал. Просто когда знаешь, то это тяжело. Я до сих пор вижу, как Николас лежит здесь, укутанный в саван…
— Прошу тебя, тетя. — Болтовня Филиппы буквально сводила Люси с ума. — Ты приехала, когда я нуждалась в тебе. Теперь я вижу, ты волнуешься, как там сэр Роберт, как дела в поместье. Две недели — срок немалый.
Леди Филиппа вздохнула.
— Да, ты действительно быстро взяла все в свои руки. — Она с довольным видом оглядела опрятную кухню.
Люси улыбнулась. Ведь дом тщательно прибрали сама тетушка и Тилди, а не она.
— Я уверена, что теперь, когда вы обучили Тилди, она сумеет поддерживать здесь чистоту.
Тетушка передвинула поровнее скамью.
— Она хорошая девушка. И твой гильдмейстер правильно с тобой поступил.
— И архиепископ тоже.
— Хм. Это было в его интересах — не разглашать скандальную историю. Я бы не стала на твоем месте испытывать к нему чересчур большую благодарность, дитя мое.
— Ты расскажешь сэру Роберту о Николасе и Джеффри?
— Я спрашивала об этом у Бога в своих молитвах. Боюсь, мой рассказ отправит Роберта в новое паломничество. Но, думаю, нужно ему все рассказать. Кто знает? Возможно, поняв, что круг замкнулся, брат снова откроется для мира. Может быть, даже захочет приехать и повидать свою дочь.
Еще утром Люси думала об этом и тогда уже не знала, как отнестись к такой перспективе. Она вычеркнула из своей жизни сэра Роберта пятнадцать лет тому назад. А еще раньше он был для нее скорее монстром, чем отцом.
Но сознание того, что он и тетя Филиппа в своем поместье станут думать о ней, сглаживало ощущение одиночества.
Никогда до сих пор она не чувствовала себя такой одинокой. В детстве она спала в комнате матери или тети. В монастыре все девочки жили в одной комнате. А после она оказалась в доме Николаса. И вдруг осталась совсем одна. И неизвестно, сколько это продлится.
Мрачные мысли. Наверное, не стоило отпускать тетушку так рано. Но сегодня из аббатства Святой Марии должен вернуться Оуэн.
Мысль, что она снова его увидит, взбодрила Люси. Глупо. Вряд ли можно было ожидать, что он и впредь готов прикидываться ее учеником. Скорее всего, какой-нибудь пилигрим в аббатстве уже предложил ему место. Оуэн мог даже не зайти попрощаться.
Опять мрачные раздумья. Люси подхватила Мелисенди, лежавшую в ногах, и крепко прижала к себе. До той минуты кошка мирно спала. Теперь она открыла один глаз, чтобы посмотреть, зачем ее побеспокоили. Увидев склоненное над ней заплаканное лицо хозяйки, она тут же принялась вылизывать шершавым язычком ее слезы.
— Мне казалось, что если я сохраню лавку, то большего мне и не надо, — шептала Люси в теплую шкурку Мелисенди, — но я не представляла, каково это — остаться совсем одной. — Она отпустила кошку и выбралась из постели. — Лучшее лекарство от такого настроения — побольше работы.
Она только-только оживила огонь в очаге и принялась завтракать, когда вошел Оуэн, неся целую охапку дров.
Сердце в груди у Люси так и подпрыгнуло.
— Никак не ожидала тебя так рано. — Она отвернулась, чтобы скрыть радость на лице.
— Уверен, дел накопилось немало.
— Я справлялась.
Он сложил дрова у камина, а она тем временем приготовила овсянку.
Какое-то время они ели молча. Люси пыталась придумать, как ей спросить у Оуэна о его планах и причинах появления здесь.
Арчер первым нарушил тишину.
— Йоханнес станет новым архидиаконом Йорка.
— Это хорошо?
— Думаю, он отлично справится.
Люси кивнула, уставившись в миску.
— А место Йоханнеса займет Микаэло, — продолжил Оуэн.
— Этот выбор не кажется таким уж удачным.
— Да, тут я с тобой соглашусь. По словам архиепископа, Микаэло считает, будто ему предоставили второй шанс на небесах, а потому будет служить верно. — По тону Оуэна было понятно, что он не слишком лестного мнения об архиепископе.
Люси удивилась.
— Ты не доверяешь его светлости?
— Не очень. — Вид Оуэна был сердитый. — Семейка Микаэло подкупила его.
В эту минуту Люси не желала, чтобы кто-то подрывал ее веру в служителей церкви, поэтому она сменила тему.
— Ты все время, что провел в аббатстве, занимался сплетнями? Разве ты не должен был решить, как жить дальше?
Оуэн настороженно взглянул на нее.
— Архиепископ успел с тобой переговорить?
— Да. В обмен на мое молчание за мной сохраняют лавку. Ну а ты? Ты с ним разговаривал?
— А больше он тебе ничего не говорил?
— Что же еще он мог сказать?
— Насчет меня?
— Он сказал, что ты хочешь найти настоящую работу.
— И это все?
— Да, Оуэн. А ты что думал?
— Я хочу остаться здесь. В качестве твоего ученика.
Глаза ее расширились от удивления, на лице заиграла улыбка.
— Ты шутишь.
— Нет.
— Не могу представить, чтобы ты довольствовался такой ролью.
— Зато я прекрасно себе это представляю.
— Ты бежишь от жизни.
— От моей прежней жизни, да.
— Ты будешь мучиться, оттого что лишен возможности действовать.
— В таком случае я выйду в сад и буду работать до седьмого пота. Колоть дрова. Рыть ямы. Пересаживать деревья.
Люси рассмеялась.
Оуэн почувствовал разочарование. Глупо было на что-то надеяться. Мог бы сразу догадаться, что она не согласится.
— Ты до сих пор воспринимаешь меня как солдата. Ты навсегда осудила меня за ту прошлую жизнь.
— Прости.
— Люди меняются, но ты ведь в это никогда не поверишь. Где бы ты сейчас была, если бы Николас решил, что ты можешь быть счастлива только как хозяйка поместья? Тебе понравилось бы провести всю жизнь в монастыре?
Люси вспыхнула.
— Кто-нибудь еще мог попросить моей руки.
Ну вот, теперь он ее оскорбляет. Господи, до чего же у него паршивый язык.
— Вопрос не в этом. Я говорил тебе бессчетное количество раз, что с военной службой покончено. Почему ты мне не веришь?
— А с какой стати мне тебе верить? Ты влез в мой дом с помощью лжи. Вынюхивал вокруг и лгал о том, что делаешь. Ну да, теперь ты говоришь, будто хочешь быть моим учеником, но откуда мне знать, что ты по-прежнему не выполняешь задание архиепископа? Вдруг он поручил тебе присматривать за мной? На тот случай, если вдова Уилтон все-таки окажется отравительницей?
