Скорби тем временем занес правый кулак, чтобы ударить Оуэна в незрячий глаз, но Оуэн, заметив движение, перехватил занесенную руку левой рукой, а правой саданул грозного господина в живот.
— Итак, как я уже сказал, мы проводим вас к лошадям.
Так они и сделали.
Разворачивая лошадь, Скорби проорал:
— Я вернусь. Передай сучке, что я вернусь.
Оуэн повернулся к Алфреду и Колину.
— Спасибо, ребята.
Колин усмехнулся.
— Всегда пожалуйста. Нам было приятно.
— Приятно? — возмутился Алфред. — На мой вкус, они слишком быстро ретировались.
Оуэн согласился.
— Они могут вернуться по проторенной дорожке. Подежурьте здесь сегодня ночью. На втором этаже. С неудобствами мириться особо не придется. Я велю прислать вам эля, чтобы вы не заснули.
Он вернулся в дом, спрашивая себя, как мог священник допустить такую оплошность — признать, что хозяина нет. В дверях стояла Сесилия Ридли.
— Спаси меня Господи, никак не думала, что он так скоро появится.
— Его жена наверху?
— Да.
— Странный порядок.
— Я молюсь за всех матерей и дочерей, чтобы этот порядок и впредь оставался странным.
— Ладно, мои люди подежурят у ворот сегодня ночью.
— Спасибо.
— Что здесь вообще происходит, миссис Ридли?
В темных глазах женщины промелькнула обида от такой прямолинейности.
— Уверена, это не имеет никакого отношения к смерти моего мужа.
— Как знать…
— Гилберт всегда защищает… — Сесилия тряхнула головой, — защищал Пола Скорби. И сам выбрал его для Анны. Я была против этого брака.
— Чем ему так понравился Скорби?
— Наш сын, Мэтью, прожил в той семье несколько лет. Когда он уехал, семейство предложило породниться, заключив брак между Полом и Анной. Гилберт отнесся к предложению с энтузиазмом, посчитав его очень удачным — богатство с нашей стороны, связи с их стороны, а молодой человек казался ему трудолюбивым, полным здоровых амбиций.
— Как же получилось, что ваша дочь оказалась здесь без мужа?
— Анну избили, она обратилась к отцу Катберту и умолила привезти ее сюда. Пол находился в отъезде.
— Так кто же ее избил?
Сесилия Ридли оглянулась на слуг. Убедившись, что они возятся у камина и, сблизив головы, несомненно, обсуждают заварушку у ворот, Сесилия предложила Оуэну присесть на скамью возле двери.
— Мы сказали слугам, будто к ней в дом ворвались грабители. — Женщина сложила руки и потупилась.
— Ваша дочь сильно пострадала?
Сесилия кивнула, по-прежнему не поднимая глаз.
— Вот, значит, почему вы испытываете такую сильную неприязнь к своему зятю. Он бьет вашу дочь.
Оуэн услышал тяжелый вздох. Сесилия взглянула на него полными слез глазами.
— Не то чтобы я считала Пола плохим человеком, капитан Арчер. Просто он неподходящий муж для Анны. Моя дочь хотела войти в дом с религиозным укладом. Другой человек, более терпеливый, вполне вероятно, мог завоевать ее и убедить, что брак способен приносить радость. Но Пол… — Сесилия покачала головой. — Его бесят посты Анны. А когда она удаляется из супружеской спальни, он становится еще злобнее. Я сразу заподозрила в нем несдержанный нрав и предупреждала Гилберта.
Снаружи опять донеслись крики. Сесилия испуганно взглянула на Оуэна.
— Как долго, по-вашему, они смогут удерживать ворота?
— Скорби и его слуги не такие опытные воины, как мы. Но мы не можем оставаться здесь неизвестно сколько.
— Тогда я пойду поговорю с Полом.
— А что, если бы он увидел, в каком состоянии ваша дочь?
Сесилия удивленно на него взглянула.
— После того, что он с ней сотворил, ему ли не знать, в каком она состоянии? — Тон ее был внешне спокойным, но чувствовалось, что в ней клокочут эмоции.
— Как вы намерены поступить?
Сесилия Ридли неопределенно пожала плечами.
— Держать дочь от него подальше. Правда, не знаю как.
— Можно мне ее увидеть?
Она пытливо посмотрела на Оуэна, в глазах ее исчезло прежнее дружелюбие.
— Зачем?
— Я ученик аптекаря. Могу оказаться полезным.
— Я думала, вы человек архиепископа.
— И это тоже.
— У вас довольно сложная жизнь, капитан Арчер.
— Вы не знаете и половины, миссис Ридли, — усмехнулся он.
— Что могло заставить капитана лучников пойти в ученики к аптекарю?
Оуэн щелкнул по своей повязке на глазу.
— Это напоминание о том, как легко может подкрасться смерть к любому из нас.
Сесилия несколько секунд пристально смотрела на Оуэна, потом, видимо, приняла решение и, поднявшись, жестом предложила ему следовать за собой.
Комната Анны оказалась рядом с той, где Оуэн останавливался прошлым летом. Внутри было тепло от горевшей жаровни. В постели лежала молодая женщина, одна рука у нее была перевязана, лицо распухло, все в синяках, губа разбита в кровь. Она следила за вошедшими одним глазом, второй почернел и заплыл так, что не открывался.
— Мама? — дрожащим голоском произнесла она.
Миссис Ридли быстро подошла к кровати.
— Все в порядке, Анна. Это капитан Арчер. Он аптекарь, хотя с виду не похож. Он подумал, что может тебе помочь.
Оуэна поразило то, как спокойно держалась Сесилия Ридли, разговаривая с изувеченной дочерью, хотя она только что узнала, что муж убит, а у ворот продолжал горланить зять. Хорошо, что она владела собой, ибо дочь ее выглядела безумно напуганной, даже не зная всего случившегося. Оуэн опустился рядом с Анной на колени.
— Рука сломана?
— Только палец, — ответила Сесилия. — Мы выпрямили его и наложили шину.
— А мазь из посконника применяли?
Сесилия кивнула.
— Что-нибудь еще сломано?
— Нет. Но все тело в синяках — и лицо, и живот. И губы разбиты. — Она рассказала Оуэну, как лечила дочь.
Он знаком попросил Сесилию выйти с ним из комнаты. Они остановились на площадке и посмотрели вниз, в холл.
— Валериана должна ее успокоить, — сказал Оуэн. — Вы говорили, живот у нее в синяках. Кровотечение было?
— Да, но уже прекратилось.
— Думаете, она сможет проглотить немного вина с настоем валерианы?
— Да, мы уже поили ее вином.
