— Возможно…
— Простите за любопытство, но каким образом во все это дело вмешался священник?
— Анна умолила его привезти ее сюда в надежде, что отец… — Сесилия замолкла на полуслове. — Господи, на секунду я совсем забыла о Гилберте. Как я могла?
Оуэн взял ее за руки.
— Слишком большая тяжесть легла на ваши плечи. Вы удивительно сильная.
Сесилия едва заметно улыбнулась.
— Знаете, — продолжал Оуэн, — хотя предложенная роль защитника для меня большая честь, но я не могу рисковать. Вы должны помнить, что я здесь по поручению Джона Торсби, архиепископа Йорка и лорд-канцлера Англии. Ему не слишком понравится, если ради вас, миссис Ридли, я нарушу закон. Да и моя жена вряд ли будет довольна.
Сесилия Ридли вспыхнула, поспешно убрала руки.
— Я не думала… Разумеется, вы не должны нарушать закон.
Оуэн кивнул.
— Значит, когда ваш зять вернется утром, впустите его. Я пройду наверх вместе с вами.
Сесилия поднялась, взяла со столика лампу.
— Так и сделаю. — Она медленно пошла к двери, но, не дойдя, обернулась. При свете лампы глаза ее казались совсем черными. — Молю Господа, чтобы вы были правы, капитан Арчер.
С этими словами она вышла из комнаты, а Оуэн продолжал вертеться на кровати до самого рассвета, когда наконец его сморил беспокойный сон.
6
Голдбеттер и компания
Оуэну приснилась Сесилия. Она стояла на пороге его родного дома в Уэльсе и, держа в одной руке миску, а во второй деревянную ложку, спрашивала, вернется ли он домой до темноты. Тогда он повернул обратно к дому и, подойдя к Сесилии, поцеловал ее в лоб, а затем, сделав над собой огромное усилие, удалился, всем сердцем не желая ее покидать.
Проснулся он в смятении. С чего вдруг ему приснилась Сесилия, да еще как его жена? Неужели он испытывал к ней вожделение? Неужели она каким-то образом дала ему понять, что он тоже ей желанен? Оуэн все еще был под впечатлением той секунды, когда нежно поцеловал вдову в лоб. Он был вынужден признаться самому себе, что глаза Сесилии Ридли все время преследуют его, что сила ее духа произвела на него впечатление. Но это не объясняло, почему во сне она предстала перед ним как жена.
Оуэн оделся и втер немного мази в шрам, прежде чем надеть повязку. Он попытался убедить себя, что просто устал — и душевно, и физически, а сон означал только одно: он сильно скучал по Люси.
Тем не менее ему захотелось потихоньку ускользнуть из этого дома и больше никогда не видеть темных глаз миссис Ридли.
Но он был обязан помочь Сесилии разобраться с зятем, а после — кое о чем расспросить ее и только потом мог вернуться в Йорк. Оуэн неохотно покинул свою комнату.
Холл внизу был погружен в темноту, если не считать золотистого свечения возле очага. Это две масляные лампы горели на столике. Наконец разожгли огонь, и он весело запылал. Молодая женщина склонилась над котелком.
Сесилия сидела за столом возле очага. На столе лежал белоснежный головной убор с темной вуалью. Волосы женщины были заплетены в тяжелую косу, как она всегда делала на ночь. Подняв глаза, миссис Ридли поприветствовала Оуэна усталой улыбкой и жестом подозвала к себе, после чего уронила руку на стол, прямо на головной убор.
— Сара! Моя прическа. — Сесилия дотронулась до головы. — Простите, капитан Арчер.
Служанка перестала помешивать в котелке и, смущенно кивнув гостю, начала расплетать косу хозяйки, после чего уложила пряди в два кольца над ушами.
Оуэн опустился на скамью напротив Сесилии. Она умудрилась взять в руки кувшин и налить ему в чашку эля, не шевельнув головой. Вскоре головной убор был на своем месте.
— Самый подходящий напиток для такого утра, — произнес Оуэн, попробовав эль. Он был рад, что не видит теперь ее длинных черных волос. Ему не следовало отвлекаться.
— Вы, наверное, не выспались, — сказала Сесилия. — Мне очень жаль, что вам не удалось отдохнуть после долгого пути.
Отлично. Безопасная тема разговора.
— Тело немного побаливает после целого дня в седле. А ведь было время, когда я этого даже не заметил бы.
Темные глаза смотрели на него сочувственно.
— Вы скучаете по тому времени, когда служили солдатом? Наверное, вам не хватает ваших друзей. Мой отец всегда отзывался о своих соратниках по оружию так, словно они были ему дороже родных братьев.
— Да. Когда сражаешься не на жизнь, а на смерть бок о бок…
Оуэн заставил себя замолчать. Если бы он начал рассказывать Сесилии о своих старых товарищах, а она и дальше слушала бы с таким же сочувствием, это могло иметь далеко идущие последствия. Люси ненавидела все, что связано с вояками. Сочувствие Сесилии было таким же соблазнительным, как и ее волосы. Оуэн теперь понял, что тот сон был небесным предостережением.
— Лучше не вспоминать дни далекого прошлого, — резко закончил он.
Сесилия удивленно нахмурилась, но сменила тему разговора.
— Откуда вы родом? Вы говорите не так, как мы, — гораздо мягче.
— Я из Уэльса.
— Ну разумеется. Кем же еще может быть капитан лучников, как не валлийцем.
— Тут вы ошибаетесь. Так не всегда бывает. На самом деле только такой редкий человек, как старый герцог Генрих Ланкастер, не побоялся доверить валлийцу столько власти, полагаясь лишь на собственное чутье.
— А я доверяю вам. И Анна тоже. Она сказала, что у вас теплые сухие руки и взгляд человека искреннего, который не старается скрыть свои мысли.
Оуэн не хотел обсуждать свою персону. Не желал выслушивать комплименты в свой адрес.
— Пол Скорби еще не появлялся?
Сесилия покачала головой.
— Слуги у ворот сегодня утром получили распоряжение сразу провести его в дом. — Она вздохнула. — Я бы предпочла, чтобы Анна сейчас уже находилась далеко отсюда, но сегодня утром у нее усилилась лихорадка и вновь открылось кровотечение. Теперь я понимаю, что вы правы. Дорога может ее погубить.
К ним присоединился отец Катберт, благословив обоих.
— Мне будет позволено сопровождать вас, когда вы поведете мастера Скорби наверх к дочери? Я чувствую ответственность за то, что миссис Скорби сейчас здесь. Вероятно, мне не следовало уступать ее просьбам, тогда она, скорее всего, осталась бы дома. Она ведь знала, что путешествие в одиночку непосильно для нее.
— Не вините себя, — сказала Сесилия. — Для нее лучше, что она сейчас здесь. Слуги боятся Пола. Останься она дома, так не дождалась бы от них даже сочувствия.
Долго ждать Пола Скорби не пришлось. Он прошел по залу, направившись прямо к Сесилии, и потребовал от нее объяснений, почему вчера вечером его не пускали в дом.
