— Я просто пытаюсь понять, кто где был во время убийства, Джек.
— Ты в чем-то нас обвиняешь?
— Нет, пока ты вроде бы ничего не скрываешь. С какой стати я бы стал тебя обвинять?
Джек пожал плечами.
— Просто все эти расспросы…
— А что ты и твоя жена почувствовали, узнав о смерти Краунса?
— Мы оба были потрясены, не сомневайся. Ужасно, когда погибает хороший человек. Хотя, конечно, он был не святой… Я ведь тебе рассказывал о нем и о хозяйке.
— Ты все время был рядом с женой в Йорке, Джек?
— Не-а, — ответил Джек. — В один из вечеров Кейт расклеилась, знаешь ли, и я отправился посидеть в таверну. Не каждый же день выбираешься в Йорк. А сидеть и смотреть весь вечер, как работает ее мать, я не мог.
— И что это был за вечер, Джек?
Джек скосился на Оуэна.
— А тебе зачем знать?
Оуэн моментально нашелся.
— Краунс тоже посетил таверну Йорка незадолго до того, как его убили. Если и ты был там в ту ночь, то мог что-то слышать. Или видеть, не подходил ли к нему кто-то.
— Что ж, это было в ту самую ночь, только я пошел не в таверну Йорка, поэтому ничем помочь не могу. Может быть, теперь ты и твои люди поищете со мной Кейт?
Весь день они искали Кейт Купер, но даже следа не нашли.
На следующее утро Оуэн попрощался с Сесилией Ридли и Анной Скорби. Перед отъездом он попросил Анну прислать ему весточку сразу, как она приедет в монастырь Святого Клемента. Возможно, ему понадобится с ней поговорить.
Он в последний раз заглянул к Джеку Куперу, надеясь, что Кейт вернулась среди ночи. Джек хмуро одевал трех ребятишек.
— Как зовут мать Кейт, Джек?
— Фелис. Слишком вычурно для вышивальщицы.
— Вышивальщица? В Йорке?
— Ну да. В основном ризы и алтарные покрывала — все такое прочее.
— Она живет на территории собора?
— Да, за воротами. Скромная и тихая эта Фелис. Хоть и имя у нее громкое.
Ночью Оуэн почти не сомкнул глаз, стараясь разобраться во всех фактах, которые узнал о Кейт Купер. Никак они не складывались в единую картину. А теперь еще и это. При таком раскладе Кейт могла беспрепятственно проходить через ворота собора. Но Оуэн никак не мог придумать причины, почему Кейт Купер понадобилось убить двух человек. Утром он спешно побросал вещи в мешок, горя нетерпением вернуться в Йорк и поговорить обо всем с Люси. Она часто подмечала то, что ускользало от него.
Сесилия вышла из дома, когда Оуэн привязывал мешок к седлу. Она поднесла ему бокал вина на дорогу.
— Вы узнали то, что хотели? — поинтересовалась она, пока он пил.
— Пока нет.
— А как насчет ядовитого снадобья?
— Простите, что пришлось помучить вас расспросами вчера, миссис Ридли.
— Это был ваш долг.
— Да, но я очень сожалею.
Сесилия улыбнулась и, потянувшись, пригнула к себе голову Оуэна и поцеловала его прямо в губы.
— Прощаю тебя от всего сердца, — прошептала она ему в ухо.
Слава Богу, он уезжал. Когда Оуэн выпрямился, то заметил ухмылку на лицах Алфреда и Колина. Он решил расстаться на более официальной ноте.
— Насчет Мартина Уэрдира, который работал на вашего мужа. Вы сказали, он был солдатом?
Она удивленно взглянула на него.
— Мартин Уэрдир? Да. Гилберт не хотел, чтобы я с ним зналась. Он говорил, что Уэрдир сохранил все дурные привычки солдатской жизни. Я не совсем понимала, что имелось в виду.
Оуэн оглянулся на Алфреда и Колина.
— Зато я понимаю. А что-нибудь еще ваш муж рассказывал о нем?
— Он думал, что Уэрдир был связным между французскими военнопленными в Англии и их семьями на континенте. Опасное дело.
— Вы так ни разу и не встретились?
Сесилия покачала головой.
— Я хотела. Гилберт и Мэтью оба отзывались о Мартине Уэрдире как о человеке, обладавшем опасным обаянием, но мне так ни разу и не представилась возможность составить о нем собственное мнение.
— Вы готовы, капитан? — прокричал Алфред.
— Да. — Оуэн сел на коня.
— Храни вас Господь. — Сесилия дотронулась до его руки в перчатке.
Выезжая со двора, Оуэн чувствовал на себе взгляд темных глаз и молился, чтобы ему вновь не пришлось вернуться в Риддлторп по приказу архиепископа.
Люси не сдержала крика, когда увидела плащ Оуэна, покрытый ледяной коркой. Она настояла, чтобы муж для начала оттаял, отогрев пальцы ног и рук. Вскоре он согрелся и сидел, протянув ноги к огню, с кружкой эля, сваренного Томом Мерчетом.
Люси тем временем накладывала на тарелку рагу, которому не дала остыть, и рассказывала о Джаспере, радуясь возможности удивить мужа.
— Слава Богу, мальчик в безопасности, — с облегчением сказал Оуэн. — Где он сейчас? Мне нужно задать ему несколько вопросов.
Люси улыбнулась.
— Сейчас он спит. Подожди до утра.
Однако Оуэн уже начал хмуриться.
— Кто привез его от Магды Дигби? — Такой тон обычно приводил к ссорам.
Люси не хотела сейчас спорить. Она пододвинула к мужу тарелку.
— Попробуй. За два дня пути, уверена, тебе ни разу не удалось толком поесть.
Оуэн не обратил внимания на рагу.
— Ты ездила к Магде Дигби за Джаспером?
Люси вздохнула.
— Я бы предпочла, чтобы ты сначала поел. Когда ты голоден, с тобой разговаривать невозможно, сам знаешь.
— Ты не ответила на мой вопрос, Люси.
— Я ездила не одна, Оуэн. И не обращайся со мной как с ребенком.
— Там очень опасное место. Со всеми этими дождями и снегопадами река, должно быть, вышла из берегов.
— Я же сказала, что не настолько глупа, чтобы отправиться туда в одиночку. Меня сопровождали монах, Тилди и один из ее братьев. У нас была лодка, а Бесс дала повозку, запряженную ослом. Мы хорошо подготовились к путешествию.
— Ты позаботилась о том, чтобы Джаспера никто не видел?
— А как же! — возмутилась Люси.
— Ты ездила туда ночью?
— Да, Оуэн, а теперь ты скажешь мне, как это было глупо.
Оуэн стукнул кулаком по столу.
— Ты хотя бы понимаешь, как опасно пересекать в темноте полноводную реку?
— Господи, а ты как хотел, Оуэн? Чтобы я оставила там мальчика? А не ты ли проклинал Джона Торсби за то, что тот отказался защитить ребенка?
