— Вы уже выяснили, кто подсыпал яд? — спросила Бесс.
— Это неважно.
— Отчего же, может быть, как раз наоборот, — возразил Амброз.
— Нет. Мы с Люси в этом уверены.
— За мной водятся и другие грехи, — заметил Мартин. — Смерть Гилберта навела меня на мысль, что за мной охотится другая семья. Просто отрезанная рука уж очень напоминала знак Алана.
— Так сколько же у тебя врагов? — спросил Амброз. Похоже, он уже сожалел, что вызвал приятеля на откровенность.
— Понятия не имею, скольких я погубил или разорил. Признаюсь, я ни разу не думал об этом до смерти Уилла. Правда, не задумывался. Я хорошо справлялся со своим делом. Оно напоминало мне азартную игру. Захватывало целиком, не стану отрицать. Извинений для себя я тоже не ищу. Я ничуть не хуже любого из них.
— О какой другой семье вы говорили? — продолжала допытываться Люси.
Мартин подлил себе еще немного бренди и наполнил опустевшие бокалы присутствующих. Только Люси и Амброз так и не притронулись к спиртному.
— Я не стану называть их, — ответил Мартин. — Это слишком опасно для всех вас. Но мы с Гилбертом были связаны одним делом, и эти люди могли решить, что Уилл с нами заодно. Как-то раз я устроил для них переправку шерсти во Фландрию. Но они оказались слишком алчными и обманули меня. Вскоре я с ними расквитался: продал их имя Чиритону и компании.
— Мартин! — Глаза Амброза округлились от изумления. — Как ты мог?
— Если бы ты их знал, то тоже возненавидел бы. Лет двенадцать-тринадцать тому назад «Чиритон и компания» назвали имя Джона Голдбеттера королю в качестве одного из своих должников. Голдбеттер доказал, что давно заплатил долг, и сделал встречный ход — объявил, что Чиритон должен ему деньги. Чиритон уладил дело, выдав Голдбеттеру сведения насчет этого семейства, которые я продал ему. Этих сведений Голдбеттеру хватило, чтобы вытянуть из них кругленькую сумму.
Оуэн вспомнил рассказ Сесилии о том, как дело уладилось таинственным образом, минуя суд. «В тот год Гилберт расщедрился на мой день рождения больше обычного».
— Выходит, это семейство за вами охотится из-за тех денег, которых лишилось по вашей милости? — спросила Люси.
— Еще хуже. Внезапно, одному Богу известно почему, они стали пользоваться благосклонностью короля. У них появилась власть. Они пошли против Голдбеттера и добились его изгнания из страны. Голдбеттер отправился к графу Фландрии, и тот убедил короля Эдуарда простить изгнанника. Семейство вмешиваться не стало. Они не хотели привлекать к себе внимание графа, а Голдбеттер, они были уверены, будет помалкивать. Что касается меня и Гилберта… Мы не пользовались ничьим покровительством, нам они спокойно могли отомстить.
— Почему вы думаете, что это дело имеет к ним отношение? — продолжала расспрашивать Люси.
— В своих сделках они пользовались услугами одного мелкого торговца.
— Алана Олдборо? — догадался Оуэн.
Мартин подтвердил.
— А почему в этот вечер вы говорили о вдове и дочери Алана, миссис Мерчет?
Бесс бросила взгляд на Оуэна.
— Спросите лучше его. А то я боюсь, что и так вмешалась не в свое дело.
— Дочь, Кейт, — жена управляющего в поместье Гилберта Ридли. Вместе с хозяином она отправилась в Йорк еще до убийств. И исчезла, увидев меня в поместье. Мы думаем, она связана с этим делом. Возможно, это та самая женщина, которая заманила Уилла Краунса, приведя его к убийцам. Она левша, а потому может быть и той женщиной, которая напала на Джаспера и убила Джона, конюха Мерчетов.
— Матерь Божья, неужели она всех вас так ненавидит? — охнул Амброз.
Мартин вытер взмокший лоб.
— Не сомневайся. Она и ее мать видят во мне причину смерти Давида и гибели отца. У нее больше причин ненавидеть нас, чем у всех прочих.
Оуэн затих, вспоминая о письме архиепископа касательно Алана Олдборо. Его смерть удивила тюремного надзирателя. Отравление? Семейство, неожиданно вошедшее во власть, захотело избавиться от него точно так, как от Уэрдира и Ридли?
— Проклятье! — Мартин стукнул кружкой об стол, выведя Оуэна из задумчивости. — На Гудрамгейт одна женщина искала Джаспера. Лица я не разглядел, но уловил что-то знакомое. Сестра Давида была такая же высокая. И они с братом одинаково жестикулировали.
— Кейт Купер, — подтвердил Оуэн. — Мы должны отрядить кого-то проследить за Фелис д'Олдборо.
23
День Святого Иоанна
Через два дня после Рождества, в день Святого Иоанна, Торсби послал за Оуэном. Неприятная неожиданность. Оуэн полагал, что архиепископ пробудет при дворе после празднования Рождества по крайней мере еще две недели.
— Праздник Святого Иоанна. — Люси оторвалась от работы. — А я была уверена, что он встречает Рождество при дворе. Что, интересно, случилось?
Оуэн нашел архиепископа в мрачном настроении. Не отрывая взгляда от огня, Торсби устало поднял руку, чтобы Оуэн поцеловал его кольцо. Весь его вид и тени под глазами говорили о болезни. «Как некстати», — подумал Оуэн: он намеревался указать архиепископу, какую роль тот сыграл в несчастьях Джаспера. Но если Торсби болен…
— Вы не остались при дворе на Рождество, ваша светлость?
— Нет. Я встретил Рождество у себя в имении. — В его глубоко запавших глазах ничего нельзя было прочесть.
— Надеюсь, причина тому не болезнь.
— Будь я болен, вряд ли выбрал бы для выздоровления Йоркшир, покинув долину Темзы. А что такое, Арчер? Разве у тебя нет успехов?
— Успехи есть, но еще во многом предстоит разобраться.
— Сведения о том несчастном в тюрьме Флит помогли тебе?
— О да. Спасибо, что прислали мне письмо. Теперь почти не осталось сомнений, что в деле замешана дочь этого человека, Кейт Купер, жена управляющего поместьем Риддлторп. Между прочим, она дважды нападала на Джаспера де Мелтона и оба раза серьезно ранила мальчика. Второй раз она бы его убила, но ее остановил друг Джаспера, конюх моих соседей. Он умер, защищая ребенка.
— Еще одна смерть? С кем мы имеем дело? С отродьем Люцифера? И ты утверждаешь, что это женщина?
— Уверен, она действует не одна. Но она свирепа. И готова на все.
— Тогда почему она не в моей тюрьме при дворце?
— Она исчезла, ваша светлость. Испарилась еще до того, как я узнал о ее причастности.
— Рад, что ты не влюбился снова в подозреваемую.
Оуэну захотелось придушить Торсби его канцлерской цепью.
— Я бы хотел заметить, что смерти юноши — и ран Джаспера — можно было избежать, если бы вы с самого начала согласились оказать покровительство Джасперу. Но, насколько я помню, вы посчитали, что судьба мальчика не имеет большого значения.
