Вдоль улицы стояли низкие двухэтажные светлые здания из кирпича-сырца, отражавшие ослепительное солнце. Полосатые полотняные навесы бросали тень на пыльные улицы. Возле домов в ожидании клиентов сидели на корточках чистильщики обуви, цирюльники, точильщики. Все лавки были открыты; товар выставили столяры, гончары, корзинщики; тут же находилась и контора катиба
[2]
— услугами его пользовались люди, не знавшие арабского языка. Тяжело груженные повозки и верблюды прокладывали себе путь под громкие крики извозчиков и погонщиков. В горячем воздухе едко пахло верблюжьим пометом и пряными ароматами из кагв
[3]
и от разносчиков фула.
[4]
— Боже милостивый, — только и сказал Мильтон Фокс, — куда мы попали?
— Добро пожаловать в Каир, инспектор, — улыбнулась Сара, уже в поезде сменившая бархатное платье на простое хлопковое. От солнца ее спасали широкополая шляпа и зонтик. — А вам что, не нравится?
— Нравится? — Фокс поморщился. — Жарко, как в пекле, и воняет, как в отхожем месте.
— Eh bien, вы правы, — морща нос, заметил Дю Гар. — Но если вам не нравится, monsieur l'inspecteur, ближайший поезд в Александрию отходит сегодня ночью, и я уверен, вы найдете пароход, который доставит вас в…
— Бросьте, — проворчал сотрудник Скотланд-Ярда. — Или вы думаете, что у меня нет чувства долга? Я получил приказ и, разумеется, останусь и выполню его, хотя лично мне вся эта экспедиция представляется потерей времени.
— Oui, — язвительно отозвался Дю Гар, — вы это уже говорили.
— Наш посыльный, вероятно, уже добрался до отеля «Шефард» и все устроил, так что номера ждут нас, — сменил тему капитан Хейдн. — Думаю, лучше всего, джентльмены, нам отправиться прямо туда. Таким образом мы дадим леди Кинкейд возможность отдохнуть после трудной дороги и привести себя в порядок.
Сара хотела было возразить, что не нуждается в отдыхе, но не успела.
— Tres bien, блестящая идея, — тут же заметил Дю Гар, и, к удивлению всех, Фокс поддержал его. — Глоток чего-нибудь холодного и немного покоя всем полезны после всей этой…
— Леди Кинкейд! Осторожно! — раздался громкий голос Хейдна.
Сара встревоженно оглянулась и увидела, что к ней приближается человек средних лет в грязном арабском куфтане. У него были смуглая кожа, черные волосы до плеч, упрямый небритый подбородок и черные глаза, взгляд которых напугал Сару. Мужчина двигался прямо на нее, но вдруг впереди как из-под земли вырос Хейдн. Ярко-красный мундир офицера мелькнул у Сары перед глазами, и прежде чем она поняла, что происходит, незнакомец лежал на земле с приставленной к горлу саблей.
— Не двигаться, собака, — грубо сказал офицер, — или твоя кровь смешается с верблюжьим и конским пометом.
— Пож… прошу вас, господин, — выдохнул незнакомец. В его заросшем лице Сара при ближайшем рассмотрении не увидела ничего враждебного. — Смилуйтесь и не губите меня! Я друг.
— Чушь, — прогремел офицер, явно освоивший роль спасателя. — Друзья не подкрадываются сзади к беззащитным женщинам.
— Но это правда, я друг! — возразил незнакомец на хорошем английском. — Я должен был встретить вас здесь. Меня зовут Камаль…
— Ты Камаль? — растерянно спросила Сара.
— Да, миледи. — Он беспомощно смотрел на нее большими глазами. — А вы наверняка Сара Кинкейд, дочь великого Гардинера, так много сделавшего для моей страны.
— Что ж, верно.
— Прошу вас, господин, — умоляющим голосом обратился египтянин к Хейдну, — уберите вашу саблю и позвольте мне встать, чтобы я мог подобающим образом приветствовать госпожу.
— Но…
— Пустите, Хейдн, — велела Сара. — Вы убедительно доказали, что в состоянии защитить меня, и при этом чуть не закололи нашего проводника. Поздравляю.
Офицер покраснел и, тихо выругавшись, вложил саблю в ножны. Тем временем Дю Гар помог подняться несчастному Камалю. Тот слезно жаловался на то, что его куфтан стал совсем ну совсем грязным, и выразительно стряхивал пыль с одежды, и без того находившейся в весьма плачевном состоянии.
— Мое имя Камаль, — еще раз представился он и с неожиданной галантностью поклонился. — К вашим услугам, миледи.
— Спасибо, Камаль, — ответила Сара. — И прости, пожалуйста, за неласковый прием. Капитан Хейдн склонен в каждом смуглом человеке видеть врага.
— И неспроста, — засопел Хейдн, прежде чем Камаль успел ответить. — Грязному сброду верить нельзя, сколько раз это уже подтверждалось.
— Грязному сброду? Вы хотите обидеть мой народ, сэр? — Камаль, несмотря на потрепанный куфтан и не самую холеную внешность, вспыхнул.
— А чего тут обижаться? — так же презрительно ответил Хейдн. — Ты считаешь иначе, boy?
Офицер намеренно использовал самое пренебрежительное слово, в английском языке обозначающее прислужника. Глаза египтянина гневно сверкнули, он сжал кулаки, но тут же взял себя в руки, смиренно потупил глаза и тихо сказал:
— Нет, господин, Камаль к вашим услугам.
— Так-то лучше, — самодовольно отозвался офицер. — Тогда ступай и найди нам экипаж, да, пожалуйста, достойный госпожи. Или ты думаешь, что леди Кинкейд побредет по пыли и верблюжьему помету?
— Разумеется, нет, господин, — едва слышно ответил египтянин и поклонился.
Он уже хотел было отойти исполнять приказание, как Сара окликнула его:
— Камаль, погоди секунду.
— Да, госпожа?
— Не обязательно называть меня госпожой, леди Кинкейд будет вполне достаточно. И не уходи, пока капитан Хейдн не извинится перед тобой по всей форме.
— Что? — На лице Хейдна отобразилось полнейшее недоумение.
— Вы прекрасно поняли, капитан, — холодно ответила Сара. — Я хочу, чтобы вы извинились перед Камалем. Он не ваш раб, а проводник экспедиции, и лично я крайне признательна ему за помощь. Обращаться с ним подобным образом совершенно недопустимо.
Хейдн чуть не задохнулся; его недоумение перешло в сильнейшее негодование.
— Никогда в жизни, — Хейдн тряхнул головой, — офицер британской короны не станет извиняться перед слугой. Этого не позволяет кодекс чести.
— Напротив, сэр, — парировала Сара. — Кодекс чести не позволяет вести себя так, словно происхождение и цвет кожи делает вас сверхчеловеком. Но если вам это так важно, я могу, разумеется, потребовать у сэра Джеффри, чтобы экспедицию сопровождал другой офицер. Уверена, на ваше место найдется немало добровольцев, мечтающих получить звание майора…
— Хорошо, — бесцветным голосом отозвался Хейдн. — Прошу прощения за свое поведение, — сквозь зубы произнес он. — Это… как бы сказать… необъяснимо.
