— Однако я, — наконец заговорила она, — хотя и с большими сомнениями, решила дать тебе еще один шанс. Я делаю скидку на твою молодость и очевидное невежество. Но предупреждаю. Если с этой минуты ты не будешь делать то, что я велю, я немедленно тебя уволю. И позабочусь, чтобы никто из приличных людей впредь не имел с тобой дела. Поняла?
— Да, — сказала я.
Она сощурила глазки, в которые я так и не решилась плюнуть, и поджала губы, которые я так и не смогла разбить.
— Обычно принято благодарить, когда к тебе проявляют доброту, — заметила она.
«Вот еще!» — подумала я.
— Спасибо, госпожа Аллардайс, — сказала я и прикинула, сколько слюны смогу накопить за год.
Но Аллардайс еще не закончила.
— Выбрось из головы своих дурацких призраков, — заявила она. — Твое поведение прошлой ночью непростительно. А обращение с сэром Дэвидом просто возмутительно. Ты извинишься перед ним при первом же удобном случае.
А рано утром, как раз в разгар моего представления, сэр Дэвид под видом утешения начал поглаживать меня так, будто не я нуждалась в утешении, а он — причем в утешении своей ненасытной похоти. Ева, я это точно знаю. Да, я была с ним резка, но ведь он намеренно воспользовался моим страхом. Если бы Аллардайс просидела всю ночь, придумывая, чем бы уколоть меня побольнее, то ничего бы лучше не придумала, как заставить меня извиниться перед ним.
Но я проглотила свою гордость, те жалкие остатки, которые от нее еще сохранились, и кивнула. Госпожу Эпплуайт, свято верующую в принципы, наверняка бы стошнило.
— Прекрасно, — сказала Аллардайс. — Я теперь ступай переоденься.
Вопреки моим ожиданиям завтрак оказался не такой уж мучительной процедурой. Я ведь с ужасом думала, что мне придется среди бела дня встретиться лицом к лицу с людьми, наблюдавшими мою истерику при свете ламп. Если бы не Аллардайс, думаю, никто не сказал бы ни слова. Даже госпожа Корнель вела себя так, будто ничего не случилось, хотя я просидела, вся дрожа, в ее комнате битых полчаса. Она мило мне улыбнулась и кивнула.
Сэр Дэвид одарил меня своей ироничной, снисходительной улыбкой, но сэр Дэвид всегда улыбается мне ироничной, снисходительной улыбкой.
Как ни странно, господин Гудини и его секретарь господин Бомон так и не появились. Несмотря на их хваленый призыв «встал и пошел», американцы, судя по всему, предпочитают другой — «лег и остался лежать».
Завтракали мы в просторной оранжерее с видом на лужайку с садом вдалеке. Нас никто не обслуживал, мы сами брали яйца, бекон, почки и все прочее из серебряных кастрюль с подогревом, выставленных на буфете.
Есть мне не хотелось. Кроме остатков гордости, застрявших в моем горле, я мало что могла проглотить. Сидела молча. После завтрака Аллардайс, чье лицо и настроение восстановились, нудно рассказывала о дурацкой музыкальной комедии, на которую она меня таскала месяц назад. Лорд Роберт с восторгом поведал нам о новом мотоцикле, который недавно купил.
Достопочтенная Сесилия удивила меня, когда повернулась ко мне и спросила, езжу ли я верхом. Застигнутая врасплох, я только и вымолвила, как полная дура:
— Вы имеет в виду на мотоцикле?
Она мило улыбнулась и сказала:
— Нет-нет. На лошади.
Я сказала, что когда-то ездила, и с большим удовольствием, но это было давно. Она еще раз удивила меня, предложив свою лошадь.
— Но у меня нет подходящей одежды, — возразила я.
Она легонько пожала плечами, бегло оглядела мое мрачное хлопчатобумажное платье и сказала:
— Моя кузина здесь все оставила. Думаю, ее костюм вам подойдет.
Я так удивилась столь неожиданной, сколь и непонятной щедрости, что невольно опять начала заикаться.
— Это очень мило с вашей стороны, — только и смогла выговорить я. — Спасибо. Я бы с удовольствием. Если вы точно не возражаете?
— Совершенно точно, — уверила меня она своим низким голосом.
Тут вмешалась Аллардайс.
— Джейн, дорогуша, — начала она слащавым тоном, — мне кажется, прогулка верхом — не совсем удачная мысль. Тем более после всех этих ночных событий. Я бы не хотела, чтобы вы переутомлялись.
За этой показушной заботой, безусловно, скрывалась непреклонная решимость лишний раз показать свою власть, запретив мне то, чего мне явно хотелось. Я ощутила прилив ярости, затем стыда и уставилась в тарелку, не видя, куда смотрю.
— Что-что? — вмешался лорд Роберт. — О каких таких событиях идет речь?
— Ой, ты ведь не знаешь! — радостно сказала Аллардайс. — Бедняжке Джейн этой ночью приснился кошмарный сон. Она убедила себя, что видела, твоего знаменитого призрака, и сочла необходимым, бедняжка, переполошить весь дом.
Я подняла глаза на лорда. Роберта и увидела, что он смотрит прямо на меня. Он стал бледным, как… в общем, Ева, он очень сильно побледнел. Открыл рот, закрыл его, потом снова открыл и обратился ко мне почти шепотом:
— Так вы видели лорда Реджинальда? — Он откашлялся.
Его реакция меня так удивила, что я снова сделалась заикой.
— Я… нет, лорд Роберт, я…
— Роберт, дорогой, — сказала леди Перли, улыбаясь ему с другого конца стола. — Это был всего лишь кошмарный сон.
— Да, — подтвердила я. — Кошмарный сон. Извините, лорд Перли, что я побеспокоила ваших гостей. — Голос у меня был хриплый, как будто не мой, совсем чужой.
Леди Корнель сидела напротив Аллардайс и смотрела на нее, поджав губы. Слева от нее сидел доктор Ауэрбах, психоаналитик, который таращился на меня широко открытыми глазами из-под пенсне якобы с профессиональным интересом.
Лицо лорда Роберта обрело свою обычную кирпичную окраску, и он внезапно мне подмигнул.
— Кошмарный сон. Ну конечно, это был кошмарный сон. Разумеется. Ха-ха. Тут нечего стыдиться. Такое случается и с самыми крепкими из нас, а? Забудьте об этом. — Он прищурился. — Лучшее лекарство — езда верхом. Лучше не придумаешь. Хороший свежий воздух. Здоровая физическая нагрузка. Берите лошадь Сесилии, как она предлагала. Славная мысль, Сесилия. — Ом повернулся к Аллардайс. — Сейчас ничего лучше для нее не придумаешь, Марджори, поверь мне.
Эти слова, исходившие из уст ее хозяина, были для Аллардайс не предложением — приказом. Она поморгала и мило улыбнулась.
— Ну конечно, Роберт. Если ты на самом деле так считаешь.
Как ты думаешь, может, на самом деле она существо с другой планеты — с Марса или Венеры и вынуждена скрывать свои настоящие чувства, чтобы не выдать себя за чудище?
Выступила Сесилия.
— Она даст Шторму размяться, а мы пока съездим в деревню.
Тут госпожа Корнель, да благословит ее Господь, заметила:
— Но, возможно, Джейн тоже захочет прогуляться с нами в деревню. Вы как, Джейн?
