— Да, — согласилась она, — так оно и было. В конце концов человек, естественно, решал, что он либо святой, либо экзальтированный дурак. А может, просто прикидывается.
— А вы как решили?
— Я ничего не решила. До сих пор. — Она улыбнулась. — Правда, сейчас я склонна думать, что святым он уж точно не был. Хотя, несмотря ни на что, он так и остался для меня загадкой, каким был всегда.
— Что вы делали в отеле «Великобритания» в тот день, когда он умер?
Госпожа Нортон слегка сдвинула брови, но не нахмурилась.
— А вы, как видно, хорошо информированы.
— Роза Форсайт сказала, что вы ей позвонили.
Теперь она нахмурилась.
— Я же просила ее не упоминать мое имя, — сказала она. И слегка качнула головой. — А, ладно, — продолжала она, — какой с Розы спрос, в одно ухо влетело, из другого вылетело.
— Почему вам хотелось сохранить это в тайне?
Госпожа Нортон глотнула чаю.
— Если вы хотя бы вскользь знакомы с моей биографией… — Она улыбнулась. — А вы, я вижу, знакомы. Тогда вы, конечно, поймете, почему я стараюсь, чтобы мое имя не упоминалось в газетах.
Я кивнул.
— Конечно, понимаю. Так что же случилось в тот день?
— Я должна была встретиться с Ричардом в три часа. Там же, в отеле.
— Вы и раньше там встречались?
— Нет. — Она улыбнулась. — Наша эскапада, единственная в своем роде, случилась здесь. — Она кивнула на дверь, в которую выходила и через которую возвращалась несколько минут назад. — Точнее, там.
Вольно или невольно, упоминая, однако, о спальне как о месте встречи с Форсайтом, она придала самой встрече определенное значение, которого у нее раньше не было. Не нужно было иметь большое воображение, чтобы догадаться, что кровать, скорее всего, и поныне там.
Госпожа Нортон сказала:
— Я пошла в отель, чтобы поговорить о моей книге, одной из тех, что Ричард собирался издать.
— Очередной детектив?
— На сей раз сборник стихов. — Она показала на две книги, лежавшие на диване. — Эти, думаю, совсем не дурны для такого рода чтива. По-моему, они неплохо написаны и увлекательны. И, в сущности, вполне годились для чтения. Для развлекательного чтения. Хитроумная интрига, не без юмора. Но мне хотелось сделать что-то более серьезное. Ричард прочел мои стихи и считал, что сборник будет хорошо расходиться. Мы бы напечатали его без указания авторства или под моим псевдонимом — меня это устраивало.
— Почему же без авторства?
— Большинство стихов в сборнике… — она улыбнулась, — давайте скажем так: большинство из них совсем не похожи на другие мои книги. Моих «читателей», — госпожа Нортон саркастически подчеркнула это слово, — они бы, мягко говоря, озадачили.
— Значит, Форсайт пригласил вас в отель, чтобы поговорить о вашей книге?
— Да, вернее, чтобы просмотреть последнюю подборку стихов.
— И вы должны были там быть в три часа.
— Да.
— Интересно, — заметил я.
— Почему?
— Форсайт умер около трех.
— Да, знаю. Я была там, когда раздался выстрел.
Я тоже глотнул чаю. Как человек воспитанный.
— В номере? — спросил я.
— Нет, в холле. Я как раз подходила к двери, когда послышался выстрел.
— И что дальше?
— Ну, я сразу поняла, в чем дело.
— В чем же?
— Ричард застрелился.
— Как вы догадались?
— Все, кто хоть немного был знаком с Ричардом, знали: он буквально одержим мыслью о самоубийстве. Кстати, он и мне предлагал составить ему в этом компанию.
— Просто так взял и предложил? Как пойти прогуляться?
Госпожа Нортон улыбнулась.
— Нет, не так прозаично, разумеется. В его устах это звучало — во всяком случае, ему так хотелось — весьма благородно и эффектно.
— И когда это было?
— За неделю до его смерти.
— Он говорил, почему хочет покончить с собой?
— Ричард решил, пришло время, — именно так он и сказал.
— А другой причины не было?
— Вероятно, ему все осточертело. Он уже все перепробовал, везде побывал. Похоже, его уже ничем нельзя было удивить.
— Но разве это увязывается с его умением жить сегодняшним днем?
— Полагаю, что жить сегодняшним днем — штука довольно утомительная… Так или иначе, услышав выстрел, я подумала, что он в конце концов решился на этот шаг. Застрелился.
— Но ведь вы слышали лишь какой-то выстрел, в каком-то номере отели. Только и всего. И вовсе не обязательно, что это Ричард стрелял в себя.
— Да-да, понимаю. Но в ту секунду я догадалась, что произошло.
— Угу. И что вы сделали дальше?
— Постучала в дверь. Никто не ответил. Я подергала ручку. Дверь была заперта. Я вернулась к лифту, спустилась вниз и ушла из отеля.
— А потом вы вернулись, — сказал я. — Несомненно, вернулись. Иначе как бы вы узнали, что та женщина, фон Штубен, тоже мертва.
— Да, вернулась. Какое-то время я бродила по улицам, бесцельно, просто так. Словно в тумане. И тут мне пришло в голову, как вы говорите, что всякое могло случиться. Что-то необычное. Может, грабитель залез. Может, несчастный случай. Или Ричард попытался застрелиться, но неудачно, и он сейчас лежит там и умирает. Я позвонила другу. Знакомому полицейскому.
— Кому именно? — спросил я.
Госпожа Нортон посмотрела на меня поверх чашки.
— Вы вряд ли его знаете.
— И вряд ли узнаю, если вы не скажете.
— Простите, но, по-моему, вам совсем не обязательно это знать.
— Как бы то ни было, — сказал я, — а знать мне нужно все.
Она вежливо улыбнулась.
— Давайте предположим на минутку, что я не хочу вам говорить.
Я улыбнулся. Вежливо.
— Давайте предположим на минутку, что я пойду и выложу газетчикам все, что вы мне рассказали.
Некоторое время госпожа Нортон смотрела на меня без всякого выражения. Наконец она сказала:
— И вы на это способны?
Я пожал плечами.
— Это часть моей работы, госпожа Нортон.
— Вы же знаете, есть ответственность за клевету?
— Да. А еще я знаю, вам придется доказать, что это клевета. Притом в суде.
Она улыбнулась. Ехидно.
— А я-то думала, мы с вами понимаем друг друга.
