— Нет, — ответила она. — Мамина семья в конце концов перебралась в Англию.
— Возможно, но, как я уже говорил Филу, вы мне кое-кого напомнили. Сегодня вечером, пока одевался, я вспомнил, кого именно. Вы напомнили мне не какую-то женщину, мисс Тернер, а картину. Слыхали о таком художнике — Франце фон Штуке?
Мисс Тернер призадумалась.
— Что-то не припоминаю.
— А он, похоже, вас знал. Причем более тридцати лет назад. — Пуци похлопал по лежавшей у него на коленях книге. — Этот альбом издал мой отец. Здесь — репродукции работ баварских художников. — Он снял шляпу с огромного колена и раскрыл книгу. — Видите? — весело спросил он. — «Die Sände». Грех. Сходство поразительное.
Когда мы поравнялись с очередным фонарем, я разглядел картину. На ней была изображена почти обнаженная женщина, вокруг ее шеи обвилась змея толщиной с пожарный шланг. Такси оставило фонарь позади, и снова стало темно.
— Простите, — заметила мисс Тернер, — боюсь, я не вижу никакого сходства. — Она как будто искренне об этом сожалела.
— Все дело в свете, — сказал Пуци. — Подождите, когда придем в ресторан. Уверяю, вы с ней похожи как две капли воды. Гитлер просто с ума сойдет!
— Сойдет с ума? — переспросил я.
— Штук его любимый художник, а эта картина, «Грех», тем более. Он часто стоит часами — часами! — и глядит в глаза женщины на полотне. Он и впрямь сойдет с ума, когда вас увидит, мисс Тернер.
Мы поужинали в ресторане «Хаус Фатерланд» на Потсдамерплац. Он занимает целый квартал и, по сути, состоит из пяти различных ресторанов. Мы их не видели, но, по словам Пуци, там есть настоящий баварский пивной зал, настоящее венское кафе, настоящая открытая веранда с настоящим рейнским вином, настоящая испанская таверна с настоящими испанскими цыганками и настоящий бар «Дикий Запад». Пуци решил, что я буду чувствовать себя уютнее в баре «Дикий Запад». Он объяснил мисс Тернер, что здесь, к сожалению, нет настоящего английского паба. Она восприняла это печальное известие с достоинством.
Мы сдали наши пальто в гардероб и через огромную дверь вошли в салон такой величины, что, если бы он находился в Додж-Сити,
[16]
там не осталось бы места ни для скота, ни для чего бы то ни было еще.
С высокого навесного потолка свисали двадцать или тридцать хрустальных электрических канделябров. Стойка бара тянулась не меньше чем на тридцать метров, и большинство стульев было занято. Позади стойки — зеркало соответствующей длины и несколько рядов бутылок с разными напитками, не считая барменов в расшитых кожаных жилетах и белых шляпах емкостью галлонов двадцать. На официантах такие же жилеты и шляпы. Кроме того, поверх хлопчатобумажных брюк на них были расшитые кожаные фартуки, а свои книжечки для записи заказов они держали в больших кожаных кобурах.
По всему залу были расставлены пятьдесят или шестьдесят ярко раскрашенных фигур индейцев, какие можно встретить в американских табачных лавках. Индейцы, все как один, стояли по стойке смирно. Красные стены были украшены головами убитых животных — оленей, лосей и даже парочки бизонов, таращившихся на толпу сквозь клубы табачного дыма как будто с недоумением. В северном конце зала на сцене играл оркестр. Все музыканты были в старомодных костюмах и желтых жилетах. Пела пышная блондинка в красном платье из тафты с низким декольте. Она пела «Домик в степи» на немецком. Ничего противнее мне слышать не доводилось.
Метрдотель в куртке из оленьей кожи с бахромой и в енотовой шапке провел нас через толпу к свободному столику.
— Потрясающе, правда? — спросил Пуци, придерживая свой альбом под мышкой. — Как в настоящем салуне на Диком Западе.
— Ну да, — сказал я. — Точь-в-точь.
Не успели мы сесть за стол, как Пуци раскрыл альбом и торжественно положил его перед мисс Тернер.
— Видите, мисс Тернер? Сходство поразительное.
Она глянула вниз — на картинку. Поправила очки. И чуть погодя задумчиво сказала:
— Ну, вроде бы небольшое сходство есть. Может, в линии подбородка.
— Вздор! — воскликнул Пуци. — Эта женщина, наверно, ваша сестра. — Он схватил альбом и бухнул его на стол, повернув ко мне. — А вы что скажете, Фил?
В ярком свете люстр я разглядел, что женщина на репродукции и впрямь была поразительно похожа на мисс Тернер. Но самой мисс Тернер это сходство явно не нравилось, поэтому я сказал:
— Есть что-то.
— Просто как две капли воды, — заявил Пуци, наклонился и подвинул альбом к себе. Повернул, полюбовался картиной, ухмыльнулся и сказал: — Гитлер просто с ума сойдет.
Подошел официант, чувствовавший себя в ковбойских сапогах не очень уверенно, и положил перед нами меню.
— Хотите выпить? — спросил меня Пуци. — Они делают фирменные коктейли, как в Америке, на Диком Западе.
— Например?
Пуци заглянул в винное меню и, бегло его просмотрев, сказал:
— Например, «Старый Шаттерхэнд». По имени героя книг Карла Мая.
[17]
Читали?
— Нет.
— Книги у него просто замечательные! Сногсшибательные! Столько бесподобных историй про Дикий Запад! Господин Гитлер их обожает.
— А что входит в «Старый Шаттерхэнд»?
Пуци снова глянул в меню.
— Абсент, апельсиновый сок, мятный ликер, горькие настойки и американский бурбон. Тут написано — настоящий.
— Можно заказать просто стакан настоящего американского бурбона? Чистого? И стакан воды — отдельно?
— Конечно. А вам, мисс Тернер? Она оторвала глаза от меню.
— Мне «Натти Бампо», — сказала она.
— А это что такое? — поинтересовался я.
— Шартрез, абсент, ананасовый сок. — Она улыбнулась. — Решила встать на опасную стезю.
— И ослепнуть.
Мисс Тернер рассмеялась.
— Боюсь, мне его не осилить. Я плохо переношу алкоголь.
— А я, — заявил Пуци, — выпью пива. — Он поднял голову и заговорил с официантом — тот кивнул и, пошатываясь на каблуках, поплелся прочь.
Пуци продолжал изучать меню.
— Фил, хотите еще бифштекс?
— Нет, благодарю. Я бы взял рыбу.
Он заглянул в меню.
— Палтус из Санта-Фе. Форель с гор Сан-Антонио.
Я улыбнулся.
— Прямо-таки с самых гор?
— Из озера к югу от Берлина.
