— Besten dank, der Herr,
[4]
— только и выговорил он, повернулся и ушел.
Кодуэлл также не счел нужным пожать мне руку. В мои обязанности не входило его переубеждать, поэтому я взял один из чемоданов, поднял, занес в комнату и водрузил рядом с диваном.
Следом затем Кодуэлл подхватил второй чемодан и захлопнул за собой дверь.
— Совсем не дурно, — заметил он, оглядывая номер. — Немцы постарались на славу.
Это был номер люкс, сплошь обшитый темными деревянными панелями, с громоздкой мягкой мебелью в гостиной. Все, что можно было натереть, — металл, стекло и дерево — было натерто до зеркального блеска и сияло под светом электрической люстры подобно улыбке какого-нибудь политикана.
Свет горел, хотя едва перевалило за полдень, потому что погода стояла пасмурная, дождливая. Она была такой с тех пор, как я и мисс Тернер прибыли во Франкфурт — два дня назад.
— Всегда мечтал посмотреть на люкс в «Карлтоне», — сказал Кодуэлл и водрузил второй чемодан на пол рядом с первым. Положил шляпу на чемодан и прислонил к нему зонтик.
— А вы сами где остановились? — осведомился я.
— В убогом маленьком пансионе на улице Бетховена. Обои в цветочек, и отовсюду несет капустой. — Кодуэлл снял плащ. — Как доехали, без затруднений? — спросил он, обводя взглядом комнату.
— На границе вышла заминка, а так ничего серьезного.
— Господи, неужели это бар? — Он повернулся ко мне. — Не возражаете? Я сегодня утром слегка продрог.
— Валяйте.
Кодуэлл бросил плащ на подлокотник дивана, подошел к бару, взял бутылку коньяка и откупорил.
— Деньги привезли? — спросил я.
Он слегка повернул голову в мою сторону и мрачно улыбнулся.
— Сразу быка за рога, а, Бомон?
— Нам с мисс Тернер надо сегодня же попасть на вечерний поезд в Мюнхен.
Повернувшись ко мне спиной, он плеснул коньяку в пузатый бокал. Должно быть, продрог он совсем не слегка.
— На самом деле, — сказал Кодуэлл, — вам с мисс Тернер совсем не обязательно торопиться сегодня на мюнхенский поезд.
Он повернулся ко мне и улыбнулся с таким видом, будто только что заработан в свою пользу очко, маленькое, но весомое.
— Это еще почему? — спросил я.
— Потому что вам надо успеть на берлинский поезд. — Держа бокал в руке, он прошел по ковру через всю комнату.
— С какой стати? — поинтересовался я.
Кодуэлл сел на диван. И я услышал легкий вздох — то ли от него, то ли от пухлой диванной подушки. Он поднял бокал, посмотрел на него, затем поднес к носу и осторожно понюхал. По-видимому, запах коньяка вполне его удовлетворил, потому что он тут же отпил большой глоток. Повернул голову и улыбнулся.
— Почему бы нам не подождать мисс Тернер? — предложил он. — Я переговорил с портье и попросил отнести ей в номер записку! Она вот-вот придет. Кстати, как она сама?
Я сел в кресло.
— Прекрасно.
На этот раз вздохнул явно Кодуэлл.
— Разумеется, я имел в виду, какой из нее сыщик. — Кодуэлл проговорил это медленно и терпеливо, чтобы я понял. Он вообще был человек терпеливый.
Кодуэлл работал в административном, а не в оперативном отделе. Он не был моим непосредственным начальником и не имел права задавать такие вопросы. Но я все же ответил.
— Прекрасный.
Он кивнул и поджал губы.
— Как я понял, во Франции вы с ней угодили в переплет.
— Было дело, — отвело я. — Но все кончилось благополучно.
— Купер просил передать, что клиент доволен.
— Ну и ладно.
Он снова понюхал коньяк. И, глянув на меня поверх бокала, спросил:
— Так кто же на самом деле убил Ричарда Форсайта?
— Спросите у Купера.
Кодуэлл слегка покачал бокалом.
— Просто любопытно. Молодой издатель, декадент. Два трупа в запертой комнате.
— Да, конечно, — согласился я. — Можете спросить у Купера.
Он снова грустно улыбнулся.
— Не будем спорить, Бомон. Я спросил просто так, чтобы занять время.
— Понятно. Но вы сами знаете, я не вправе говорить о делах.
Кодуэлл кивнул.
— Ваша преданность делу достойна восхищения.
Возразить тут было нечего, что я и сказал.
В дверь постучали.
— А, — сказал Кодуэлл, — это, должно быть, мисс Тернер. — Наверное, он обрадовался тому, что наш разговор прервался. Я, по крайней мере, был рад. Я встал, прошел через комнату и открыл дверь.
На мисс Тернер было платье, которое она купила только вчера, — темно-синее, спереди застегнутое доверху, и светло-голубой кардиган. Кардиган был не застегнут. Глаза за очками без оправы казались ярко-синими. Сегодня она стянула сзади свои густые темные волосы в пучок.
— Проходите, — пригласил я.
Возможно, Кодуэлл не счел нужным обменяться рукопожатием со мной, зато пожать руку мисс Тернер он посчитал просто необходимым. Стоило ей войти в комнату, как он весь просиял.
— Мисс Тернер! Как приятно снова вас видеть! — Он поставил бокал на краешек стола, поднялся с дивана и направился к ней, протягивая пухлую руку.
— Господин Кодуэлл, — сказала мисс Тернер.
Он заключил ее руку в своп ладошки.
— Должен отметить, вы выглядите превосходно.
Мисс Тернер улыбнулась.
— Благодарю.
— К тому же, как уверяет Бомон, вы блестяще поработали во Франции.
Она мельком взглянула на меня.
— Господин Бомон преувеличивает.
Он все еще держал ее руку.
— Ни в коем случае, ни в коем. Уверен, вы действительно поработали на славу. Проходите, дорогая. Вы тут с Бомоном располагайтесь, а я введу вас в курс дела.
Кодуэлл подвал мисс Тернер к дивану и наконец выпустил ее руку. Я заметил, что когда он повернулся, чтобы сесть, мисс Тернер легко и быстро провала ладонью по платью, как будто разглаживая ткань. Она была слишком хорошо воспитана и не могла позволить, чтобы кто-то заметил, как она вытерла руку. Настоящая англичанка.
Я сел в свое кресло.
— Итак, — начал Кодуэлл, обращаясь к мисс Тернер с видом профессора, приступающего к лекции, — вы, верно, уже знаете о покушении на партийного вождя.
Мисс Тернер кивнула.
— Мы получили телеграмму от Купера, — сказал я.
Кодуэлл повернулся к мисс Тернер.
