— Не помню. Но кто-нибудь из моих знакомых обязательно знает. Я могу обзвонить их.
— Благодарю вас.
— А теперь готовьтесь, милочка, — сказала леди Галифакс, прихлебывая из своего термоса. — Я намерена подмести вами корт.
Свернув в Уилтон-Кресчент, Кейт вздохнула. Старая маркиза не преувеличила: Кейт чувствовала себя вымотанной. И она проиграла все геймы в пяти сетах. Зазвонил ее мобильник.
— Алло?
— Хью Синклер.
— Доброе утро, инспектор.
— Кейт, я говорил с врачом Резерфорда. Оказывается, у него был рак простаты в заключительной стадии, давший метастазы. Умер бы через несколько месяцев и, вероятно, очень мучительно. Вот я и подумал, не попросил ли он кого-нибудь…
— Он был католиком?
— Да.
— И если бы написал предсмертную записку, его нельзя было бы похоронить по церковному обряду.
— Верно. Во всяком случае, объяснение, вы согласны?
— Угу. Ну а бумаги, забранные с его стола?
— Быть может, заботливый стрелок… пытался прибраться.
— Правду сказать, я надеялся, что вы разыскали что-то по своей части, что прояснило бы ситуацию.
— Я сообщу вам, едва что-нибудь узнаю. Спасибо за информацию.
— О чем речь? Ну так всего вам пока хорошего.
Набрав номер Медины, Кейт прикинула, действительно ли уговорить кого-то застрелить тебя — лазейка для верующих в то, что самоубийство — смертный грех? Если так, может быть, добрый, ни в чем не повинный человек все-таки не убит из-за манускрипта. Может быть, мистер Нефритовый Дракон был больше по части чаепитий и светских детективных тайн, как она вначале и предполагала.
Дверь открыла Шарлотта.
— Что случилось? — спросила Кейт. Лицо Шарлотты побелело, руки у нее тряслись.
— Я ходила за покупками, а когда вернулась, я увидела, что мистер Медина… что его… что кто-то… — она судорожно сглотнула, — ударил его ножом.
— Что?!
— Он наверху. Отказался поехать в больницу, прогнал меня…
— У себя в спальне?
Шарлотта кивнула.
— На третьем этаже.
Кейт в полном ошеломлении взбежала по лестнице. Медина у себя в ванной откупоривал флакон с антисептиком. Вокруг талии поверх одежды он закрутил темное полотенце.
— Сидро, вы…
— Нет. Все в порядке. Просто царапина. Простите, что она вас напугала.
— Я чувствую себя ужасно. Я должна была настоять на телохранителе. Я…
— Сказать правду, по-своему это было волнующе. Мне никогда прежде не приходилось участвовать в ножевых драках.
Кейт попыталась посмотреть на него с неодобрительным упреком, но у нее ничего не вышло.
— Но что произошло?
— В дверь позвонили. Паренек сказал, что он с доставкой из Ярда. А прежде позвонила какая-то женщина, назвалась секретаршей суперинтендента.
— Кто-то следит за нами, — перебила Кейт. — И, вероятно, заметил, как вчера сюда приходил сержант Дэвис. Я так сожалею…
— Кейт, это не ваша вина. Я — осел настолько самоуверенный, что не желаю, чтобы рядом крутились охранники.
— Верно, — согласилась она и, открыв аптечку, достала вату. — Значит, вы открыли дверь, он ворвался внутрь и…
— Думаю, он намеревался ударить меня в почку и заграбастать манускрипт. Да только я ухватил его нож.
— И он…
— Выскочил вон. Не рискнул противостоять…
— …вашей сокрушающей мощи? — сухо докончила Кейт, снимая полотенце с его талии.
— Боже мой! — пробормотала она, увидев большое кровавое пятно на спине голубой рубашки. Высвободила ее из брюк, задрала и уставилась на разрез, протянувшийся от бедра к позвоночнику.
— Сидро, если бы он не промахнулся, вы умерли бы через минуту. — Она положила руку ему на плечо и повернула его лицом к себе. — Я знаю, вы зациклены на адреналине, но не могли бы вы ограничиться наркотой и прыжками без парашюта?
Намочив полотенце теплой водой, она добавила:
— Мне очень неприятно уподобляться вашей матери, но если вы и дальше будете так бесшабашничать, то добьетесь, что вас убьют. Я звоню в мой отдел о телохранителе и прошу вас обещать, что вы не избавитесь от него в мое отсутствие.
— Слушаюсь, мэм.
— Когда мы кончим тут, я заброшу нож и записи вашей камеры слежения в Ярд. А на вас наложат швы.
— Собственно, я должен кое-чем…
— Кого бы ни прислали из моего отдела, он будет вооружен и он отвезет вас для их наложения. Под дулом пистолета, если понадобится.
— Против такого не поспоришь.
— Отлично. А теперь снимайте рубашку.
БЕРЕГ ТУНИСА — 1 ЧАС 42 МИНУТЫ ПОПОЛУДНИ
— Парк Монсо просто чудесен, — сказала Сурина Хан, опуская большую натуральную губку в тазик с мыльной водой на тумбочке рядом. — Море цветов… и прелестный водопад, — продолжала она, выжимая губку. — Парк задуман как панорама разных исторических периодов в разных частях мира, а потому там есть поддельные римские развалины, египетская пирамида, китайская пагода… Мы с братом шныряли там, куда посетителям вход запрещен, — прямо по газонам, вверх по холму с водопадом, в ручей…
Она взяла его за запястье, приподняла руку и легонько заскользила губкой по его коже. Через несколько секунд его пальцы задергались, сжались — в четвертый раз за этот день. Судорога, следствие электрошоков, которыми его пытали, спросила она себя, или он сжимает ее руку сознательно? Общается с ней единственным доступным ему способом?
— Может быть, летом вам захочется поехать со мной в Париж и погулять там вместе? Устроим пикник у пруда с разрушенной колоннадой?
Нежно прижав губы к его лбу, Сурина позволила тихому плеску волн, накатывающихся на пляж, крикам чаек и равномерным шлепкам капель в капельнице убаюкать ее в грезах наяву.
БЕЛГРЕЙВИЯ, ЛОНДОН — 10 ЧАСОВ 50 МИНУТ УТРА
— С-с-с, Кейт, — прошипел Медина сквозь стиснутые зубы.
— Сидро, вы человек или МЫШЬ? — поддразнила она, обрабатывая порез перекисью водорода.
— Справедливо! Будь тверд, Сид, — скомандовал он, вздрагивая при каждом прикосновении. — Отвлекись. Прикинем… О-о-ой! Чтоб меня! Ладно, сосредоточься. Крикет на стадионе «Лорд», душистый воскресный день… у-у-у… сто пробежек, чтобы победить, восемь «калиток» сбиты…
Кейт тоже пыталась отвлекаться. На расстоянии пары дюймов от него, а он без рубашки, — настоящее испытание. Ну ладно… счета. Садишься, открываешь чековую книжку — от «Сити-Спорте» в этом месяце получишь хороший пинок. Э… дантист со скверным дыханием, прививки для Юго-Восточной Азии…
