Хулио вдруг поймал себя на том, насколько беззащитно выглядит эта тонкая, еще почти детская шея, торчащая из воротника рубашки.
«Нет!» — с ужасом подумал Хулио, поймав себя на чудовищной мысли.
Он на мгновение прикрыл глаза и крепко сжал кулаки. Сердце бешено колотилось у него в груди, кровь пульсировала в венах на висках.
— Нет, ты просто монстр! Ты больной! Тебя лечить нужно!
— Не понимаю, тебе-то на что жаловаться? Ты что хотел, то и получил, урвал свой лакомый кусок.
Торжеству Николаса не было предела. Он просто купался в ощущении превосходства над поверженным соперником. Чувство победы почти физически пьянило его.
— Так что веди себя хорошо. Как ты понимаешь, я тебе еще пригожусь.
В первый раз за все это время Хулио отчетливо осознал, с кем имеет дело. Перед ним стоял обезумевший нарцисс, любующийся своим искаженным отражением в черном бездонном колодце.
Глава семнадцатая
Пешка становится ферзем
От операции под кодовым названием «check mate», проведенной Нико, веяло могильным холодом. Оказывается, все это он затеял, чтобы загнать Хулио в ловушку, из которой нет выхода. Омедас с огромным трудом заставил себя поверить в то, что случилось. Вышло так, что он обнаруживал лишь те факты и улики, которые предоставлял Нико, видел лишь то, что ему специально подсунули и оставили на видном месте.
«Убить короля».
Что ж, по крайней мере, противник наконец полностью раскрыл свои карты и степень собственной низости. Теперь он к тому же еще и предлагал Хулио заключить пакт о ненападении и молчать о том, что случилось. В интересах Нико было оставить все как есть. Он нанес страшнейший удар по совести и профессиональной гордости Хулио, поэтому чувствовал себя победителем в этой партии. Мальчишка втягивал Омедаса в свою игру, причем на весьма невыгодных условиях. Стоило Хулио отказаться от участия в ней, как он немедленно — скорее всего, в тот же день — потерял бы Кораль, причем на этот раз действительно навсегда.
Продолжать же игру можно было лишь на условиях и по правилам, предложенным Николасом, что заведомо ставило Омедаса в невыгодное, фактически лакейское положение. Да уж, выбор между плохим и худшим. С чисто технической точки зрения ситуация напоминала такое положение на доске, которое по-немецки называется «цугцванг». При нем любой ход становится проигрышным, хотя минуту назад обстановка и казалась игроку более-менее стабильной.
Николас действительно сумел связать концы с концами и весьма творчески переосмыслить полученную информацию. Он прочитал дневник Хулио, оказавшийся у него в руках, поймал ход мыслей психолога, сумел забежать вперед, поставить капкан и снабдить его вполне убедительной приманкой. Хулио искал внутренний скрытый конфликт в этой вроде бы добропорядочной семье, и он его нашел.
Ему казалось, что странности в поведении Нико являлись проявлением его защитной реакции, стремлением оградить сестру от чего-то странного и неприятного. Что ж, получите то, что вашей душе угодно. Карлос попал под подозрение — ради бога, вот вам главный злодей, не достойный ни сожаления, ни снисхождения.
Весь этот монтаж был тщательно выстроен, безошибочно просчитан и сработал, следовало признать, просто безукоризненно. Хулио увидел и узнал именно то, что хотел. Вершиной же актерского мастерства Николаса можно было считать потрясающий спектакль, разыгранный им в «Макдоналдсе» — с едва сдержанной истерикой, со слезами на глазах и с вырванным у него признанием в верности чудовищных подозрений психолога.
Хулио был не просто унижен, а фактически растоптан, размазан по полу. Больше всего на свете ему теперь хотелось оторвать голову этому маленькому белокурому мерзавцу.
Ошибка, совершенная им, была непростительна. Считается, что психолог сам кого хочешь запутает, умело подведет к нужному ему решению, навяжет свое мнение. На этот же раз Хулио Омедаса, дипломированного специалиста, просто оставили в дураках. Издевательский смех Николаса не переставая звучал у него в ушах. Действуя холодно, расчетливо и цинично, подросток сумел переиграть взрослого человека, вложил Хулио в руки топор и предложил ему нанести разящий удар. Потом, сразу после того, как непоправимое уже произошло, он сообщил, что жертва была невиновна.
Кто бы мог подумать, что именно Карлос окажется прав в оценке сложившейся ситуации, что именно его восприятие странностей в поведении Нико окажется самым близким к истине. Хулио старался даже не думать о том, как он, сам того не желая, поступил по отношению к Карлосу. Если бы кто-нибудь еще совсем недавно сказал ему, что он обманет и предаст человека, который считает его своим другом, то Хулио только рассмеялся бы в ответ на такое предсказание. Теперь выяснилось, что он оказался способен и на такую подлость, хотя и неосознанно.
Там, в баре, Карлос, наверное, почувствовал, что Омедас ему как минимум чего-то недоговаривал, но обо всей глубине предательства, на которое пошел Хулио, он, судя по всему, даже не подозревал. Разумеется, помимо Карлоса пострадавшей стороной во всей этой ситуации была и Диана, которую лишили общения с любящим отцом, по-видимому, без малейших на то разумных оснований.
Омедас обдумывал случившееся и мысленно расписывался в том, что натворил много совершенно непростительных вещей. С другой стороны, еще большей глупостью было бы продолжать жить как ни в чем не бывало, продолжать играть в ту же игру, но уже по чужим правилам. С каждым шагом, с каждым ходом он только попадал бы во все более полную зависимость от мальчишки, переигравшего его по всем статьям.
Нико удалось то, о чем он давно мечтал, — стать маленьким омерзительным божком, управляющим как видимой, так и невидимой стороной этого мира. Он с полным основанием мог рассчитывать, что Хулио не решится развенчать этот языческий культ. Ведь психологу было что терять в этом случае. Нико явно был уверен в том, что отрезал противнику все пути к отступлению угрозой возможного разрыва столь дорогой для него связи с Кораль Арсе.
«Трахнуть королеву».
Хулио заперся у себя в квартире с твердым намерением не выходить на улицу до тех пор, пока ему не удастся что-то придумать, принять для себя какое-то решение. Положа руку на сердце, он признался себе, что его отношения с Кораль дурно пахли с самого начала. Какие бы глубокие и искренние чувства он ни испытывал к этой женщине, уважать себя самого в сложившемся положении ему было не за что. Не за что хвалить так называемого психотерапевта, который вознамерился спасти несчастного ребенка от издевательств отца-извращенца, для чего устроил настоящую клоунаду, этакую пародию на интеллектуальный детектив.
Вся эта история с подброшенными уликами чем-то напоминала американский триллер из тех, что «основаны на реальных событиях, имена героев изменены». В какой-то момент Омедас даже предположил, что Нико, вполне возможно, использовал сюжет когда-то просмотренного фильма для разработки собственного сценария, который затем сам же и срежиссировал, надо сказать, вполне успешно.
