Настроение у него было не из лучших. Сидя в машине, он представлял себе, как ему придется звонить в дверь на ночь глядя и объясняться с хозяевами насчет того, что он, видите ли, соизволил забыть у них в доме кое-что важное, то, что ни в коем случае не должно попасть в руки Нико. Еще страшнее ему становилось оттого, что внимательный и любопытный парень сразу же мог заметить блокнот, оставленный на столе, и успел ознакомиться с его содержанием.
Вечерний час пик уже миновал, но машин на улице по-прежнему было довольно много. Хулио выбрал не самую короткую дорогу, а ту, на которой, по его расчетам, было наименее напряженное движение. Он очень надеялся, что успеет добраться до цели раньше, чем Карлос вернется домой, поэтому на педаль газа давил так, словно хотел оторваться от навязчивой мысли, преследовавшей его.
Ему не повезло. Карлос Альберт, уже в халате, сам открыл ему дверь. По выражению его лица сразу стало понятно, что хозяина дома этот поздний визит ничуть не обрадовал. Впрочем, Карлос взял себя в руки и внешне держался очень любезно. Для начала он предложил гостю что-нибудь выпить, но тот отказался, явно не желая задерживаться в этом доме ни на секунду дольше, чем это было необходимо.
Карлос Альберт понятия не имел ни о каком блокноте, а Кораль Арсе еще не вернулась с работы, потому что на ее смену была назначена сложная хирургическая операция. Дети ужинали на кухне вместе с Арасели. Она вышла на минутку в гостиную и поздоровалась с психологом. К сожалению, служанка также ничем не могла ему помочь. Никаких незнакомых вещей, в том числе и блокнотов, она в доме не видела.
Хулио наскоро осмотрел гостиную и, мучимый самыми худшими предположениями, попросил разрешения пройти в комнату Нико. Он получил согласие хозяина, поднялся на второй этаж и буквально через минуту обнаружил свой блокнот на полке между учебниками Николаса.
Худшие опасения Омедаса подтвердились. Мальчишка явно успел ознакомиться с его записями. Теперь у него появилось серьезное преимущество. Он лучше знал, что думал о нем Хулио, чем тот, в свою очередь, представлял себе, какого мнения о нем придерживался его подопечный.
«Похоже, все пропало», — подумал Хулио, попрощался с Карлосом и направился к выходу из дома. Хозяин явно обрадовался, что гость нашел потерянную вещь, теперь уже куда более искренне и даже, пожалуй, слишком настойчиво стал предлагать выпить с ним рюмочку-другую. Настроение Хулио не располагало к беседам с Карлосом. Он поблагодарил, еще раз попрощался и вышел на улицу.
Когда калитка захлопнулась за его спиной, Хулио наконец смог вздохнуть спокойнее и хотя бы немного расслабиться. Сначала он хотел было даже прогуляться по кварталу, но понял, что сейчас — не лучшее время для этого. Кроме того, блокнот просто жег ему руки. Омедас сильно подозревал, что Нико не только успел прочесть большую часть записей, но и наверняка оставил в блокноте какой-нибудь знак, свидетельствующий о том, что он успел ознакомиться с его содержанием. Это было бы вполне в его духе — дать Хулио знать, что преимущество теперь на его стороне, постараться зацепить оппонента, заставить понервничать и попереживать.
Хулио сел в машину и уже собрался было отъезжать от тротуара, как вдруг кто-то постучал в окно. Он резко обернулся и увидел Кораль Арсе, стоявшую на тротуаре. Она только что приехала с работы и, судя по портфелю в руках, домой еще не заходила. Хулио открыл ей дверцу. Они перекинулись буквально парой слов и решили отъехать подальше от дома, чтобы не попадаться на глаза Карлосу.
Кораль не стала скрывать чувства, которые вызвано у нее единоличное решение мужа прекратить психотерапию, начатую Хулио. Женщину разозлил как сам отказ от дальнейших занятий, так и то, что Карлос проделал все у нее за спиной, не спросив совета. Она сама узнала о его решении лишь несколько часов назад, когда он позвонил ей в обеденный перерыв. В голосе Кораль слышались раздражение и обида. Она явно была уверена в том, что Карлос действовал так на основании каких-то своих умозаключений, доводов и аргументов, вполне возможно, совершенно субъективных. Ведь не мог же он не видеть, что занятия с психологом, особенно посещения шахматного клуба, начали давать эффект и положительно сказались на поведении их сына.
— Я так понимаю, отношения у вас не совсем безоблачные, — негромко произнес Хулио, постаравшись подобрать как можно более деликатную формулировку.
— Да мы с ним как ноготь и мясо, живая плоть, в которую он впился.
Они подъехали к торговому центру и нашли в его недрах почти пустой кафетерий. Чтобы прийти в себя после работы, Кораль заказала какой-то травяной чай. День у нее выдался тяжелый, оказался одним из тех, когда все валится из рук, идет не так, как хотелось бы. Хулио наблюдал за Кораль, смотрел в ее усталые глаза, и она казалась ему еще красивее, чем обычно, именно вот такая, с растрепанной за день прической, не накрашенная и не желающая тратить последние силы на то, чтобы соблюдать видимость хороших манер или просто ради того, чтобы произвести благоприятное впечатление.
— Хорошо, что мы встретились. Я как раз хотела с тобой поговорить, причем не по телефону, а с глазу на глаз. Пойми, нельзя бросать Нико прямо сейчас, на полпути. Ты ему нужен, я в этом просто уверена.
Он внимательно выслушал ее, затем переспросил:
— Что, по-твоему, я должен теперь делать? Ты не забывай, меня уволили.
— Теперь будешь работать на меня. По-моему, разницы никакой. Или я не права?
— Понимаешь, я утратил объективность отношения к этому делу и не могу посмотреть на ситуацию со стороны. В общем, все это довольно неожиданно стало касаться меня лично. С профессиональной точки зрения это совершенно недопустимо.
Хулио вовсе не был уверен в том, что правильно выразил свои соображения по этому поводу, а Кораль верно их поняла. Но если она и была удивлена таким ответом, то скрыть свои чувства ей вполне удалось. Что-либо возражать и вообще как-то комментировать его слова она не стала.
В наступившей тишине Омедас размышлял над тем, зачем ей понадобилось, чтобы именно он, а не кто-то другой продолжал заниматься с ее сыном.
— Уже поздно, — негромко сказал он, чтобы вернуть Кораль к реальности.
— Ты что, вправду вот так возьмешь и уйдешь?
— Понимаешь, дело вышло из-под контроля. Мне действительно не следует продолжать заниматься им.
— Но почему?
— Это же очевидно. Врач не должен вмешиваться в жизнь пациента.
— Можешь не повторять. Я хорошо знаю кодекс врачебной этики.
— Да, это одно из наших профессиональных правил.
Кораль внимательно посмотрела на него и сказала:
— Я, между прочим, и другое правило помню. Никогда не бросай то, что начал. Особенно если этим шагом ты можешь разбить сердце женщины.
Теперь Хулио был абсолютно уверен в том, что их отношения зашли слишком далеко. Ему пришлось прибегнуть к иным доводам:
— Я не могу продолжать заниматься с твоим сыном без согласия Карлоса, тем более — втайне от него. Сама подумай! Если он об этом узнает, то наши отношения станут, скажем так, еще более напряженными.
