Тот медленно и с некоторым отвращением покачал головой.
– Не входит, мистер Крайцлер, и, более того, я таких инструкций не отдавал. – И он показал рукой на стулья. – Надеюсь, вы примете мои извинения. Все, кто сталкиваются с этим делом, порой не могут удержаться от проявления достаточно сильных эмоций.
Крайцлер что-то тихо проворчал, удовлетворенный ответом Моргана лишь отчасти, но мы все же сели. Финансист вернулся на свое место и коротко представил нам присутствующих (не упомянув, однако, имен двух священников за канапе, каковых я так никогда и не выяснил). После чего еле заметно кивнул Энтони Комстоку, который немедленно переместил свою отнюдь не импозантную фигурку в центр комнаты. Голос, исторгшийся из щуплой груди, был так же неприятен, как и физиономия.
– Доктор. Мистер Мур. Позвольте откровенность. Ми знаем о вашем расследовании и по ряду причин хотим, чтобы оно было прекращено. Если вы не согласитесь, мы будем вынуждены прибегнуть к некоторому давлению.
– К давлению? – переспросил я, укрепленный своим мгновенным нерасположением к цензору. – Это, знаете ли, выходит за рамки вопросов морали, мистер Комсток.
– Нападение, – спокойно ответил инспектор Бёрнс, поглядывая на многочисленные полки, – это все же уголовное деяние, Мур. У нас есть надзиратель из Синг-Синга, который распрощался с парой зубов. И когда дело касается людей, водящих компанию с известными главарями банд…
– Пустое, Бёрнс, – моментально парировал я. Мы с ним неоднократно сталкивались, пока я работал в «Таймс», и хотя от Бёрнса у меня всегда мурашки но телу бегали, показывать это было глупо. – Даже вы не можете считать совместную поездку в карете «вождением компании»…
На меня Бёрнс не обратил внимания.
– Наконец, – продолжал он, – остается ваше злоупотребление служебными полномочиями и ресурсами Полицейского управления.
– Это не официальное расследование, – спокойно заметил Крайцлер.
В усах Бёрнса нарисовалось некое подобие ухмылки:
– Очень мило, доктор. Но нам все известно о вашей договоренности с уполномоченным Рузвельтом.
Крайцлер по-прежнему не выказывал никаких эмоций.
– Доказательства, инспектор. Они у вас есть?
– Будут, – ответил Бёрнс, доставая с полки нетолстую книгу.
– Тише, тише, джентльмены, – успокаивающе произнес архиепископ Корриган. – Нет никакой надобности с ходу лезть в бутылку.
– Разумеется, – согласился епископ Поттер, правда, без особого энтузиазма. – Я уверен, что здесь можно прийти к обоюдовыгодному решению, если мы удосужимся рассмотреть… точки зрения друг друга.
Пирпонт Морган вообще ничего не сказал.
– Я понимаю так, – объявил Ласло, главным образом – нашему безмолвному хозяину. – Мы под дулом револьвера были похищены, и теперь нам грозят уголовным преследованием за попытки разобраться в отвратительном убийстве, поставившем в тупик полицию. – Крайцлер достал портсигар, извлек сигарету и начал зло постукивать ею по ручке кресла. – Но, видимо, в этой эскападе присутствует и нечто незримое, чего я в природной слепоте своей не различаю.
– Да, вы слепы, доктор, – провозгласил Энтони Комсток с возмущением праведника. – Здесь все как на ладони. Много лет я отдал тому, чтобы писанина таких людей, как вы, не увидела свет. Абсурдное в своей небрежности толкование Первой поправки так называемыми слугами народа свело все мои труды на нет. Но если вы даже на миг способны предположить, что я просто буду стоять и смотреть, как вы активно вмешиваетесь вдела общества…
По лицу Моргана скользнула тень искреннего раздражения, и Поттер ее уловил. Как предупредительный лакей, ибо Морган выступал одним из главных благодетелей его церкви, епископ шагнул вперед и положил конец стенаниям Комстока.
– Мистер Комсток говорит горячо и бесцеремонно – это речи праведника, доктор Крайцлер. Но я тоже опасаюсь, что ваша работа встревожит духовный покой многих граждан этого города и поколеблет сами устои нашего общества. В конце концов, благочестие и цельность семьи наряду с личной ответственностью каждого за свое поведение перед Господом нашим и законами этой страны есть два столпа, на которых покоится благоденствие нашей цивилизации.
– Меня ужасно печалит нехватка покоя у наших сограждан, – ехидно ответил Крайцлер, прикуривая. – Но мы уже знаем о семерых зарезанных детях, а ведь их, возможно, было значительно больше.
– Но это уже, согласитесь, дела полицейские, – вмешался архиепископ Корриган. – К чему сюда примешивать такую сомнительную работу, как ваша?
– Да потому что полиция не может раскрыть это дело! – не выдержал я, и Ласло не успел меня остановить. Я привык, что работу моего друга критиковали, но эти люди меня просто разозлили. – А мы с помощью идей доктора Крайцлера – можем. Бёрнс на это еле слышно хмыкнул, Комсток же, напротив, побагровел:
– Я не верю, что вы стремитесь именно к этому, доктор. Я убежден, что вы с помощью мистера Пола Кедли и прочих безбожников-социалистов, которых только можно найти, собираетесь вызвать беспорядки и волнения, дискредитируя ценности американской семьи и американского общества!
Если вас удивляет, что ни Крайцлер, ни я не расхохотались в ответ на эту абсурдную тираду человечка, не говоря уже о том, чтобы физически поставить его на место, необходимо вспомнить, что Энтони Комсток, невзирая на безобидный титул «Почтовый Цензор», располагал чудовищной политической и распорядительной властью. Уже позже, к концу его сорокалетней карьеры, он похвалялся, что довел больше дюжины своих врагов до самоубийства; гораздо большему числу несчастных своей манией преследования он отравил жизнь и испортил репутацию. Мы с Крайцлером понимали: уже попав в прицел Комстока, мы, тем не менее, пока не стали объектом его постоянной фиксации, но если мы будем упорствовать, его неуравновешенное внимание обратится на нас, и в один прекрасный день, вернувшись на обычные рабочие места, мы вдруг обнаружим, что на нас уже заведено дело по федеральному обвинению в каком-нибудь из пальца высосанном нарушении общественной морали. Так что я просто не решился ему отвечать, а Крайцлер лишь устало выпустил клуб дыма.
– А почему, – все же не удержался он, – вы полагаете, я должен желать подобных беспорядков, сэр?
– Из тщеславия, сэр! – воскликнул Комсток. – Дабы способствовать распространению ваших нечестивых теорий и привлечь внимание малообразованной и прискорбно смятенной публики!
– Мне кажется, – тихо, но властно сказал Морган, – что доктор Крайцлер уже сейчас предпочел бы, чтобы внимания публики к его персоне было меньше, мистер Комсток. – Никто даже не сделал попытки согласиться или опровергнуть это утверждение. Морган подпер голову рукой и продолжил, глядя на Крайцлера: – Но это серьезные обвинения, доктор. И если бы их не было, поверьте – я вряд ли бы так настаивал на нашей встрече. Я понимаю, вы все же не состоите в сговоре с мистером Келли?
