Пока Уф менял позицию, пока перезаряжал ленту, наемники успели подойти достаточно близко. Их было десятка полтора — более чем достаточно, чтобы перестрелять ехху. На фоне оглушающего грохота пулемета скорострельные автоматы наемников стрекотали практически бесшумно.
Первая же очередь, выпущенная из пулемета, заставила наемников остановиться. Они заметались, стараясь сбить Уфу прицел, а ехху, широко расставив ноги, от бедра поливал врагов огнем, и веером разлетающиеся гильзы сверкали в последних лучах заходящего солнца.
Девочка снова вспомнила горящую иву на берегу Пахры. Рыжий Уф с пулеметом был еще более величествен, красив и ужасен.
«Может быть, он — последнее, что я вижу в жизни».
Марусе захотелось как-то запечатлеть этот момент, сохранить его.
Девочка достала коммуникатор и начала снимать. Она не думала в этот момент о том, кто посмотрит эту запись, в чьи руки она попадет — просто не смогла удержаться. В ней вновь, как тогда, в детстве, зазвенели тысячи колокольчиков и странное чувство — гибельный восторг? — переполнило Марусю, заставив забыть обо всем…
3
Автоматчики залегли, огрызаясь одиночными выстрелами. Стрелять точно им мешала высокая трава, а подняться для прицельной стрельбы не давал Уф, выпускавший очередь за очередью.
Маруся, продолжая держать в поднятой руке коммуникатор, обернулась и вскрикнула: казавшееся еще минуту назад очевидным преимущество ехху сошло на нет. Перемолотив половину морлоков, гиганты оказались на открытом пространстве, окруженные телами десятков убитых и раненых дикарей. Вторая орда не повторила ошибок своих одноплеменников. Остановившись в нескольких шагах от ехху, морлоки принялись издали обстреливать их из луков. Под градом смертоносных стрел и копий великаны дрогнули. Вожак пропел короткое:
— У-у-а-а-м! — и гиганты отступили, уходя из зоны обстрела. Они отбежали к скалам и взялись за камни, в изобилии громоздившиеся на склоне. Но теперь сила была уже не на стороне ехху. Сотням луков они смогли противопоставить меньше десятка рук — многие гиганты оказались ранеными и не могли сражаться. Метко брошенные великанами камни нет-нет да и выбивали из рядов дикарей стрелков и копьеметателей, но это практически не отразилось на численности морлоков.
А самое главное — ехху больше не отделяли орду от Маруси и увлекшегося стрельбой по наемникам Уфа. Послышался визгливый голос чудом выжившего в первой бойне пахана:
— Жертва! Жертва! Матуха-Луна!!
— Жертва! Матуха! А-а-а-а! — завопили морлоки. Орда разделилась — около сотни дикарей опустили луки и рванулись в сторону Маруси.
— Опасность! — крикнула она Уфу в самое ухо. Не переставая стрелять, тот повернулся и полоснул очередью по дикарям, за один раз скосив не менее десятка. Наемники тут же воспользовались тем, что мохнатый стрелок отвлекся, и в воздухе опять противно засвистели пули их автоматов.
— «Похоже, скоро все кончится: у Уфа осталась последняя лента…»
Тут в ногу девочке ниже колена точно вонзили раскаленную спицу. Она закричала, упала, обеими руками зажимая рану. Нога горела изнутри, и боль не утихала.
Наоборот, она разгоралась, увеличивалась, ползла вверх, как червь ползет по стволу дерева.
— Ящерка! — Маруся не выкрикнула — выдохнула это слово. Нашарив рукой спасительную фигурку, девочка скрючилась на земле в ожидании блаженного мига, когда ледяная волна потушит адское пламя, пожирающее ногу.
«А вдруг ящерка совсем перестала работать? — мелькнуло в голове. — Вдруг она в тот раз не отказалась лечить Илью, а просто не смогла? Батарейка какая-нибудь в ней кончилась?»
Следующее мгновение показалось Марусе самым долгим в жизни. Впившись зубами в жесткий стебель какого-то растения, она зажмурилась, представляя, как огромный ледник в грохоте раскалывающихся на части глыб наползает на лесной пожар — и тушит, тушит, тушит его…
Это случилось: волна холода рванулась от ящерки, и Марусю пронзило острой болью. Выгибаясь дугой, она не разжимала зубов, глотая горький травяной сок и молотя свободной рукой по земле…
Мамочка, как больно!
Мамочка…
Пожар в ноге начал стихать. Он еще пару раз попытался вспыхнуть с прежней силой, но ящерка работала. Маруся открыла глаза, села, закатала штанину и увидела, как из крохотной, в общем-то, ранки выползла странная блестящая пуля с острыми зубчиками на конце. Она упала на землю, закрутилась вокруг своей оси и тут же зарылась в грунт, как личинка некоего стального насекомого.
«Гадость какая», — Марусю передернуло. Ей вспомнился рассказ отца о международном соглашении, согласно которому с 2017 года категорически запрещалось производить и использовать турбопули. Крохотные по размерам, эти пули даже при попадании в палец могли привести к гибели человека. Разворачиваясь в теле, они начинали двигаться к жизненно важным органам и не останавливались, пока не ввинчивались в сердце.
«Наемники используют запрещенные боеприпасы. Что будет, если они попадут в кого-нибудь из ехху? Если меня ящерка вылечила с трудом, то им она и вовсе не поможет», — со страхом подумала Маруся.
Морлоки приближались. Пулемет выплюнул последнюю очередь и умолк. Уф перехватил оружие за раскаленный ствол, зашипел от боли, но не выпустил из лап свою импровизированную дубину. Он встал над девочкой, оскалив зубы. Ехху готовился сражаться за Марусю…
Девочка поняла: «Все кончено. Я не дошла. Впрочем, у меня есть шанс сдаться наемникам. Они все-таки люди, с ними можно попробовать договориться. Или нельзя?»
Дикари накатились, и Уф пустил в дело ПКМ. Приклад пулемета с мерзким хрустом врезался в тела морлоков, отбрасывая их в разные стороны. Маруся отрешенно считала сраженных врагов: «Седьмой, восьмой, девятый…»
Сообразив, что захватить уготованных матухе-Луне с наскока не получилось, дикари, полукольцом окружив ехху и девочку, остановились, и вперед выбрался пахан.
Переваливаясь на кривых ногах, он с хриплым клекотом протянул руку, и кто-то из морлоков вложил в нее большой красный топор. Такие обычно размещаются на пожарных щитах.
— Раз на раз! — завопили вокруг. — Пахан! Мочи!
Уф зарычал, вращая над головой окровавленный пулемет-дубину. Маруся слышала, как свистит рассекаемый прикладом воздух. Пахан перехватил топор двумя руками, присел, отчего сделался еще ниже, и мелкими шажками начал приближаться к ехху.
— Пахан! Жертва! Мочи! — подбадривали своего предводителя морлоки.
— Ушатаю! — с угрозой провыл пахан, занося топор для удара.
— Тфоя умирать, — рявкнул Уф, но не двинулся с места. Маруся, все так же сидевшая на земле, вытерла вспотевшие ладони о ткань комбинезона. Она поняла, что Уф ждет, когда вождь морлоков нападет, чтобы решить исход поединка одним ударом. Но что будет потом?
Дикари просто задавят одинокого ехху массой.
