— Чего тебе, дед? — вопросил Колупаев.
— С кладбища я, — задыхаясь, вымолвил старик. — Покойник там, значит…
— На кладбище — а-ах! — много покойников, — зевнул Назар.
— Этот покойник совсем новый и незаконный, — сказал ключарь. — Лежит себе под стеной, землицей забросан… Без гроба и креста. Убиенный труп, я так полагаю, Назарушка.
«Назарушка» еще раз зевнул во всю свою необъятную пасть, преграждая доступ в нее нечистой силе мелким крестным знамением, после чего молвил:
— Жди, сейчас выйду.
И ушел в дом одеваться как следует.
Ожидать наступления рассвета Назар не захотел. Во-первых, как бы злоумышленники не пришли перепрятывать труп. А во-вторых, ночи короткие — солнце в любом случае скоро поднимется.
Шагая за семенящим стариком, Колупаев сердито раздумывал: кто бы мог оказаться этот нежданный покойник?
Сбылись его наихудшие ожидания. Освобожденные от земли, показались сперва нос, потом подбородок, высунутый и распухший язык… Лицо было попорчено от лежания в земле, но не узнать погибшего было невозможно: Григорий Вихторин!
Старик топтался за спиной Колупаева, вытягивал тонкую жилистую шею, бормотал молитвы, ужасался и вскрикивал, но помогать приказному дьяку не спешил. Колупаев не взял с собой стрельцов, все делал один. Он спешил. К тому же, хотел все увидеть собственными глазами, во всех подробностях.
Вихторина удушили тонкой бечевой. Подобрались сзади, набросили ее и затянули. Нападение было совершенно неожиданным, Григорий не оборонялся. Ни синяков, ни ссадин, ни других следов драки на теле не обнаружилось.
Сидя на корточках над трупом, Колупаев задрал голову к ключарю.
— Вот ведь беда… Давай-ка мы его в церковь снесем. Есть у тебя там гроб?
— Всегда у паперти стоит, — закивал старик. — Чьей-нибудь милостью куплен и стоит… На погребение бедных.
— Тащи сюда, — распорядился Колупаев.
Старик потоптался на месте.
— Так это… — выговорил он. — Тяжелый он…
Колупаев стал, могучий, несокрушимый — не человек, а гора нерукотворенная.
— Ладно, сам принесу. Открывай церковь.
Скоро бедный Вихторин, уложенный в гроб, пахнущий разрытой землей и тленом, находился уже в церкви. По углам гроба зажгли свечки, ключарь нашел ладан и раздул угли в кадильнице.
Колупаев еще раз внимательно осмотрел погибшего, крякнул и сказал:
— Останься, почитай псалтирь, а я пойду к Андрею Вихторину. Скажу, что отец его нашелся.
Скоро не только безутешный Андрей, но и половина Новгорода знали, какая злая участь постигла Григория Вихторина. Узнали об этом и в доме Флора с Лавром.
Лавр ушел молиться в церковь при теле. Погребение назначили на тот же день, потому что мертвец пролежал в земле долго и начал смердеть, как четверодневный Лазарь.
Но только в отличие от Лазаря воскреснуть он сейчас не мог, и встреча Вихторина с его опечаленным, заплаканным отпрыском откладывалась на неопределенное время — сколько отпущено жить самому Андрею.
Флор возвращался от ворот, проводив Лавра, и вдруг заметил странную сцену во дворе своего дома, возле конюшни. Беспамятный Пафнутий внезапно метнулся под ноги к девице Гликерии, пал перед нею на колени, схватился руками за подол ее платья — пальцы блаженного сильно тряслись, — и что-то вымолвил. Гликерия побледнела, отшатнулась и ответила Пафнутию сквозь зубы. Что — Флор не расслышал. Несколько коротких слов. Пафнутий поник головой, его плечи запрыгали от сильных рыданий. Гликерия высвободилась и быстро ушла, а Пафнутий остался стоять на коленях, утыкаясь лбом в стену конюшни.
— Задушен? — переспросил Вадим, когда Флор сообщил ему новость. Харузин отложил прорись, которую внимательно разглядывал в книге (обещал сделать для Натальи узор чуть попроще, чтобы она могла заняться вышивкой бисером), подпер подбородок кулаком.
— Похоже на то, как был задушен Неделька? — уточнил Харузин.
— Наверное… Я ведь его не видел, — вздохнул Флор.
— Может быть, у Колупаева спросить подробности? — предположил Вадим.
Харузина передернуло. В отличие от Натальи, он не мог вспомнить колупаевские застенки без дрожи во всем организме.
— Без меня, — пробормотал он. — Да и не опасно ли это? Назару сейчас виноватые нужны…
— Назар не знает, что был убит скоморох. Назару до этого дела не было, — напомнил Вадим.
— А теперь будет? — спросил Харузин. — Вот сейчас мы придем к нему такой теплой компанией и скажем: «Привет, Назар, как дела? Каково кнутобойничаешь?» Он, разумеется, с милой улыбкой: «Да с Божьей помощью — помаленечку… С чем пожаловали?» Мы ему: «Да вот, гражданин следователь, какая история… Почерк убийства больно знакомый. Тут наш скоморох Неделька был задушен. Правда, не в Новгороде, а в урочище — как там оно? — но тоже бечевкой. Как вы думаете, есть связь между этими двумя преступлениями?»
— Не валяй дурака, — сказал Вадим. — Дело серьезное.
— Андрей говорит, что отца его, возможно, убил беглый Севастьян Глебов, — напомнил Флор.
— Невероятно, — тут же сказал Харузин.
Все посмотрели на него.
— Почему?
— Потому что у Глебова нет мотива, — сказал Харузин. — И, кроме того, мы забываем о смерти Недельки. Что, Недельку тоже Севастьян задушил? Может, это такой юный маньяк-душитель, а? Нет, ребята, причина совсем в другом…
Флор проговорил медленно, в общем молчании:
— Мне, братцы, все время кажется, что разгадка у нас перед самым носом, только мы ее никак увидеть не можем…
Глава 9
Иордан
Ливонский рыцарь Иордан из Рацебурга находился в Новгороде уже несколько месяцев. Приехав сюда весной, присматривался к здешнему торговому люду, знакомился со всеми, кто соглашался иметь дело с ливонцем. Внешне дело обстояло так, что ливонец искал способа открыть в Новгороде торговую факторию.
Тайное задание Иордана было другим. Рыцари приглядывались, нельзя ли откусить от северного бока Руси кусочек послаще? Самыми крупными кусками, предназначенными — как полагали немцы, — для крепких латинских челюстей, были Псков и Новгород. Но Новгород был, конечно, богаче и слаще…
Слухи о предстоящей войне с Ливонией ходили уже давно. Они то затихали, то возобновлялись. Одни полагали, что не следует придавать им слишком большого значения, другие, напротив, сгущали краски и в каждом ливонце видели опасного врага. Но и те, и другие знали: воевать с ливонцами еще не время. А когда оно наступит — никто не проспит грянувшей войны. Не бывает такого.
Поэтому Иордан жил в Новгороде довольно свободно. К нему присматривались, но без особенной подозрительности.
