Труба загудела, резонируя, и словно вся наполнилась изнутри
простой унылой мелодией, которую играла шкатулка. Мальчик припал ухом к трубе и
как завороженный продолжал крутить ручку, извлекая из металлической коробочки
звуки. На секунду он остановился, вслушиваясь, радостно улыбнулся, а потом
спрыгнул с каменной груды и протянул шкатулку Артему: — На, сам попробуй!
Артем вполне мог себе представить, как изменится звук
мелодии, пропущенный сквозь полый металл трубы. Но глаза мальчишки так горели,
что он решил не вести себя, как последний зануда. Приставив коробочку к трубе,
он прижался к холодному железу ухом, и начал проворачивать рукоятку. Музыка
загремела так громко, что он чуть не отдернул голову. Законы акустики Артему
знакомы не были, и каким чудом этот кусок железа мог во столько раз усиливать и
придавать объем мелодии, до того беспомощно дребезжащей внутри коробочки, он
понять не мог.
Покрутив ручку еще несколько секунд и проиграв коротенький
мотив добрых три раза, он кивнул Олегу: — Здорово! — Послушай еще! — засмеялся
тот. — Не играй, просто слушай!
Артем пожал плечами, оглянулся на пост — не вернулись ли
дозорные — и снова прислонился ухом к трубе. Что там можно было услышать
теперь? Ветер? Отголоски страшного шума, который затопил туннели между
Алексеевской и Проспектом мира?
Уже через миг он понял, почему так радовался мальчуган,
однако ему самому от этого весело совсем не стало. Из невообразимого далека, с
трудом пробиваясь через земляную толщу, доносились приглушенные звуки. Они шли
со стороны мертвого Парка победы, никаких сомнений в этом быть не могло. Артем
замер, вслушиваясь, и, постепенно холодея, понял: он слышит нечто никак не
возможное — музыку.
Одна нота за другой, кто-то или что-то в нескольких
километрах от него воспроизводило тоскливую мелодию из музыкальной шкатулки. Но
это было не эхо: в нескольких местах неведомый исполнитель ошибся, кое-где
затянул ноту, но мотив оставался вполне узнаваем. И главное, это был вовсе не
пружинный перезвон, звук напоминал скорее гудение… Или пение? Невнятный хор
множества голосов? Нет, все же гудение. — Что, играет? — с довольным видом
спросил у него Олег, — дай я еще послушаю! — Что это? — еле разлепив губы,
хрипло пробормотал Артем. — Музыка! Труба играет! — просто объяснил мальчик.
То тоскливое, гнетущее впечатление, которое это жуткое пение
произвело на Артема, мальчишке, похоже, не передавалось. Для него это была
просто веселая игра, и вряд ли он задавался вопросом, что, к дьяволу, может
отзываться мелодией на мелодию на отрезанной от всего мира станции, где все
живое кануло в ничто больше десятилетия назад?
Антон снова залез на камни, приготовившись было запустить
свою машинку еще раз, но Артему вдруг стало необъяснимо страшно за него и за
себя. Он схватил мальчишку за руку и, не обращая внимания на его протесты,
потащил за собой к печке. — Трус! Трус! — кричал Олег. — Только маленькие в эти
сказки верят! — Какие еще сказки? — Артем остановился и заглянул ему в глаза. —
Что они детей забирают, которые в туннели трубы слушать ходят! — Кто забирает?
— Артем потащил его дальше к печке. — Мертвые!
Разговор оборвался: говоривший про проклятия дозорный
встрепенулся и окинул их таким пристальным взглядом, что слова сами собой
застряли в горле. Приключение их закончилось как нельзя вовремя: к посту
возвращались Антон и сталкер, и с ними шел кто-то еще. Артем быстро усадил
мальчика на место и сделал вид, будто они никуда и не ходили. В самом деле,
отец мальчишки просил его присмотреть за Олегом, а не потакать его капризам… Да
и кто знает, в какие суеверия на самом деле верил сам Антон? — Извини, задержались,
— старший опустился на мешки рядом с Артемом. — Не шалил он тут?
Артем покачал головой, надеясь, что у мальчишки хватит ума
не хвастаться сделанным. Тот, похоже, и сам прекрасно понимал, что сделал
что-то запретное, и принялся с увлеченным видом заново расставлять свои гильзы.
Третий человек, который пришел со старшим и сталкером,
лысеющий худой мужчина со впалыми щеками и мешками под глазами, Артему был
незнаком. К печке он подошел только на минуту, дозорным кивнул, а Артема
рассмотрел изучающе, но ничего ему не сказал. Представил его Мельник. Это
Третьяк, — сказал он Артему. — С нами дальше пойдет. Специалист. Ракетчик.
Глава 16
— Нет там никаких тайных входов, и не было никогда. Неужели
ты сам не знаешь? — Третьяк недовольно повысил голос, и его слова долетели до
Артема.
Они возвращались с дежурства — обратно на Киевскую. Сталкер
и Третьяк шагали чуть позади других и оживленно что-то обсуждали. Когда Артем
тоже задержался, чтобы принять участие в их разговоре, те перешли на шепот, и
ему оставалось только снова присоединиться к основной группе. Маленький Олег,
который семенил, стараясь не отставать от взрослых и отказывался залезать на
плечи к своему отцу, тут же радостно схватил его за руку. — Я тоже ракетчик! —
объявил он.
Артем удивленно поглядел на мальчика. Тот был рядом, когда
Мельник представил ему Третьяка, и наверняка случайно услышал это слово.
Понимал ли он, что оно значит? — Только никому не говори! — поспешно добавил
Олег. — Это другим знать нельзя. Секрет. Этот дядя, наверное, твой друг, если
это тебе про себя рассказал. — Хорошо, никому не скажу, — подыграл ему Артем. —
Это не стыдно, наоборот, этим гордиться надо, но другие могут от зависти плохие
вещи про тебя говорить, — объяснил мальчик, хотя Артем и не собирался ничего
спрашивать.
Антон, его отец, шел шагах в десяти впереди, освещая путь.
Кивнув на его щуплую фигуру, мальчишка сказал: — Папа сказал не показывать
никому, но ты ведь умеешь секреты хранить. Вот! — он достал из внутреннего
кармана маленький кусочек ткани.
Артем посветил на него фонариком. Это оказалась споротая
нашивка — кружок из плотной прорезиненной материи, сантиметров семь в
поперечнике. С одной стороны он был полностью черным, с другой на синем фоне
была изображена птица с двумя головами, очень похожая на символ военных из
Полиса. Но над смотрящими в разные стороны головами красовалась тяжелая корона,
а в когтях были зажаты меч и две стрелы. Что это? Знак принадлежности к касте
военных? Может, отец мальчика — агент, засланный сюда одной из соперничающих
каст Полиса для сбора информации? — Что это? — как можно беззаботнее спросил
Артем. — Эрвээсэн! — тщательно выговорил Олег, сияя от гордости. — Эй, Олежек!
Иди сюда, дело есть! — окрикнул сына Антон.
Выхватив странную эмблему у Артема из рук, мальчик спрятал
ее в карман, подмигнул ему, и побежал к своему отцу. До станции оставалось
метров тридцать.
