— Ну, Артем, ты и шустрый!
Наконец в палатку протиснул свой корпус и гость. Артем
вздрогнул и вжался в стенку палатки: это был Хантер. Весь кошмар заново
пронесся перед глазами Артема: пустые темные глаза, гроход тяжелых сапог за
спиной, окоченевший труп у костра…
— Да. Познакомились уже, — выдавил Артем, нехотя протягивая
руку гостю.
Рука его оказалась горячей и сухой, и Артем потихоньку начал
убеждать себя, что это был просто сон, и ничего плохого в этом человеке нет,
просто воображение, распаленное страхами за восемь часов в кордоне, рисовало
все эти ужасы… — Слушай, Артем! Сделай нам доброе дело! Вскипяти водички для
чаю! Пробовал наш чай? Ух, ядреное зелье! — подмигнул Сухой гостю. —
Ознакомился уже. Хороший чай. На Кантемировской тоже вот чай делают. Пойло
пойлом. А у вас — совсем другое дело. Хороший чай, — повторил Хантер, кивая.
Артем пошел за водой к общему костру — чайник кипятить (в
палатках огонь разводить строго воспрещалось — так выгорело уже несколько
станций) и по дороге думал, что Кантемировская — это же совсем другой конец
метро, до туда черт знает сколько идти, и столько пересадок, переходов, через
столько станций пробраться как-то надо, где-то обманом, где-то с боем, где-то
благодаря связям… А этот так небрежно говорит: «На Кантемировской тоже вот…».
Да, что и говорить, интересный персонаж, хотя и страшноват… А ручища какая —
как тисками давит, а ведь Артем тоже не слабак, и не прочь при случае
померяться силой при рукопожатии — кто кого пережмет.
Вскипятив чайник, он вернулся в палатку. Хантер уже скинул
свой плащ, и под ним обнаружилась черная водолазка с горлом, плотно
обтягивающая мощную шею и бугристое могучее тело, заправленная в перетянутые
офицерским ремнем военные штаны с множеством карманов. Под мышкой, в наплечной
кобуре свисал вороненый пистолет чудовищных размеров. Только тщательно
приглядевшись, Артем понял, что это — ТТ, с привинченным к нему длинным
глушителем, и еще с каким-то приспособлением сверху, по всей видимости,
лазерным прицелом. Стоить такой монстр должен был целое состояние. И ведь оружие,
сразу подметил Артем, непростое, не для самообороны, это уж точно. И тут
вспомнилось ему, что когда Хантер представлялся ему, он к своему имени добавил:
«Охотник».
— Ну Артем, чаю гостю наливай! Да садись ты, садись!
Рассказывай! — шумел Сухой.
— Черт ведь знает, сколько тебя не видел!
— О себе я потом. Ничего интересного. Вот у вас, я слышал,
странные вещи творятся. Нежить какая-то лезет. С севера. Послушал сегодня баек,
пока в дозоре стояли. Что это, Чингачгук? — в своей манере, короткими, словно
рублеными фразами, спросил Хантер, почему-то называя Сухого индейским именем из
детских книжек.
— Смерть это, Хантер. Это наша смерть будущая ползет. Судьба
наша подползает. Вот что это такое, — внезапно помрачнев, ответил Сухой.
— Почему же смерть? Я слышал, вы очень их хорошо давите. Они
же безоружные. Но что это? Откуда и кто они? Я никогда не слышал о таком на
других станциях, Чингачгук. Никогда. А это значит — такого больше нигде нет. Я
хочу знать, что это. Я чую очень большую опасность. Я хочу знать степень
опасности. Я хочу знать ее природу. Поэтому я здесь. Теперь ты догадываешься,
почему я здесь, зачем я пришел?
— Опасность должна быть ликвидирована, да, Охотник? Ковбой…
Но может ли опасность быть ликвидирована — вот в чем вопрос, — грустно
усмехнулся Сухой.
— Вот в чем загвоздка. Тут все сложнее, чем тебе кажется.
Намного сложнее. Это не просто зомби, мертвяки ходячие, из кино — ты ведь
помнишь кино, Хантер, там все было просто — заряжаешь серебряными пулями
рЭвольвЭр, — упирая на «Э», иронично продолжал он, — Бах-бах — и силы зла
повержены… Но тут что-то другое… Что-то страшное… А ведь меня трудно напугать,
Хантер, и ты сам это знаешь…
— Ты паникуешь? — удивленно спросил Хантер.
— Их главное оружие — ужас. Люди еле выдерживают на своих
позициях. Люди лежат с оружием, с автоматами, с пулеметами, на них идут
безоружные — и эти люди, зная, что за ними и качественное и количественное
превосходство, чуть не бегут, с ума сходят от ужаса — и некоторые уже сошли, по
секрету тебе скажу. И это не просто страх, Хантер!
— Сухой понизил голос. Это… Не знаю даже как и объяснить-то
тебе толком… Это они нагнетают, и с каждым разом все сильнее… Как-то они на
голову действуют… И мне кажется — сознательно. И издалека их уже чувствовать
начинаешь — через уши, через ноздри — все сильнее ощущаешь их присутствие — и
ощущение это все нарастает, гнусное такое беспокойство, что ли, и поджилки
трястись начинают — а еще и не слышно ничего, и не видно, но ты уже знаешь, что
они где-то близко, идут… Идут… И тут этот вой их раздается — просто хоть беги…
А подойдут поближе — трясти начинает… И долго видится еще потом, как они с
открытыми глазами на прожектор идут…
Артем вздрогнул. Оказывается, кошмары мучали не только его.
Раньше он на эту тему старался ни с кем не говорить — боялся, что сочтут его за
труса или за ненормального, параноика.
— Психику расшатывают, гады! — продолжал Сухой.
— И знаешь, словно они на твою волну как-то настраиваются —
и в следующий раз ты их еще лучше чуешь, еще больше боишься. И пойми! — горячо
закончил он, — это не просто страх… Я знаю.
