— Один раз только пока что — я только недавно стал на север
в дозоры ходить, — признался Артем.
— Но мне, правду сказать, и одного этого раза хватило. До
сих пор кошмары мучают. Вот сегодня, например. А ведь сколько времени уже с
того раза прошло!
— Кошмары, говоришь? И у тебя тоже? — нахмурился Хантер.
— Да, непохоже на случайность… И поживи я тут еще немного,
пару месяцев, походи я в дозоры эти ваши регулярно, не исключено, что тоже
скисну… Нет, пацан… Ошибся твой отчим в одном. Не он это говорит. Не он так
считает. Это они за него думают и они же за него говорят. Сдавайтесь, говорят,
сопротивление бесполезно. А он у них рупором. И сам того, наверное, не
понимает… Действительно, наверное, настраиваются, сволочи, и на психику давят..
Вот дьявольщина! Скажи, Артем, — обратился он напрямую, по имени, и это
свидетельствовало о важности того, что он намеревался сказать.
— Есть у тебя секрет? Что-нибудь такое, что никому со
станции ты бы не сказал, а постороннему человеку открыть сможешь?
— Н-ну… — замялся Артем и проницательному человеку этого
было бы достаточно, чтобы понять, что такой секрет имеет место.
— И у меня есть секрет. Давай меняться. Нужно мне с кем-то
своим секретом поделиться, но я хочу быть уверенным, что его не выболтают.
Поэтому давай ты мне свой — и не чепуху какую-нибудь про девчонок своих, а
что-нибудь серьезное, что не должен больше никто услышать. И я тебе скажу
кое-что. Это для меня важно. Очень важно, понимаешь?
Артем колебался. Любопытство, конечно, разбирало, но боязно
было свой секрет, тот самый, раскрыть этому человеку, который был не только
Личностью с большой буквы, интересным собеседником и человеком с полной
приключений жизнью, но, судя по всему, и хладнокровным убийцей, без малейших
колебаний устранявшим любые помехи на своем пути и выполнявшим свою работу
методично и без лишних эмоций. Можно ли довериться такому человеку? — старался
понять Артем.
Хантер ободряюще взглянул ему в глаза:
— Не бойся. Меня ты можешь не бояться. Гарантирую
неприкосновенность! — и он заговорщически подмигнул Артему.
Они подошли к гостевой палатке, на эту ночь отданную Хантеру
в полное распоряжение, но остались снаружи. Артем подумал в последний раз, и
все же решился. Он набрал побольше воздуха и затем поспешно, на одном дыхании,
выложил всю историю про поход на Ботанический Сад. Когда он остановился, Хантер
некоторое время молчал, переваривая услышанное. Затем он хриплым голосом
медленно протянул: — Вообще говоря, тебя и твоих друзей за это следует
ликвидировать, из воспитательных соображений. Но я по глупости гарантировал
тебе неприкосновенность. На твоих друзей, она, впрочем, не распространяется…
Артемово сердце сжалось, и он почувствовал, как цепенеет от
страха тело и чуть не подгибаются ноги. Говорить он был не в состоянии, и
потому молча ждал продолжения обвинительной речи. Но его не последовало.
— Но ввиду возраста и общей безмозглости тебя и твоих боевых
товарищей на момент происшествия, а также за давностью лет, вы помилованы.
Живи, — и, чтобы поскорее вывести Артема из состояния прострации, Хантер еще
раз, на этот раз ободряюще, подмигнул ему.
— Но! Учти, что от твоих соседей по станции пощады тебе не
будет. Так что ты передал добровольно в мои руки мощное оружие против себя
самого. А теперь послушай мой секрет…
И пока Артем раскаивался в своей болтливости и
недальновидности, он продолжил: — Я на эту станцию через весь метрополитен не
зря шел. Я от своего не отступаюсь. Опасность должна быть устранена, как ты
уже, наверное, сегодня не раз слышал. Должна. И она будет устранена любой
ценой. Я сделаю это. Твой отчим боится этого. Он медленно превращается в их
орудие, как я понимаю. Он и сам сопротивляется все неохотнее, и меня пытается
разубедить. Если история с грунтовыми водами — это правда, тогда вариант со
взрывом туннеля, конечно, отменяется. Но твой рассказ мне кое-что прояснил.
Если они впервые начали пробираться сюда после вашего похода, то они идут с
Ботанического Сада. Что-то там не то, должно быть, выращивали, в этом
Ботаническом Саду, если там такое зародилось… Да… Так вот. И значит, их можно
блокировать там, ближе к поверхности. Без угрозы высвободить грунтовые воды. Но
черт знает, что происходит за вашим трехсотым метром. Там ваша власть
заканчивается. Начинается власть тьмы… Самая распространенная форма правления
на территории Московского Метрополитена. Я пойду туда. Об этом не должен знать
никто. Сухому скажешь, что я расспрашивал тебя об обстановке на станции, и это
будет правдой. Да тебе, пожалуй, и не придется ничего объяснять, если все будет
хорошо, если я вернусь, я сам все объясню кому надо. Но может случиться так, —
прервался он на секунду, внимательно посмотрев Артему в глаза, — что я не
вернусь. Будет взрыв или нет, если я не вернусь до завтрашнего утра, кто-то
должен передать, что со мной случилось, и рассказать, что за дьявольщина
творится в ваших северных туннелях, моим товарищам. Всех своих прежних знакомых
на этой станции, включая твоего отчима, я сегодня видел. И я чувствую, я почти
вижу, как маленький червячок сомнения и ужаса гложет мозг у всех тех, кто часто
подвергается их воздействию. Я не могу положиться на людей с червивыми мозгами.
Мне нужен здоровый человек, чей рассудок еще не штурмовали эти упыри. Мне нужен
ты. — Я? Но чем я могу вам помочь? — удивился Артем.
— Послушай меня. Если я не вернусь, ты должен будешь любой
ценой… Любой ценой, слышишь?! Попасть в Полис… В Город… И разыскать там
человека по кличке Мельник. Ему ты расскажешь всю историю. И вот еще… Я тебе
дам сейчас одну вещь, передай ему ее, чтобы он поверил, что это действительно
от меня. Зайди на секунду! — и, сняв замок со входа, Хантер приподнял полог
палатки и пропустил Артема внутрь.
…Внутри палатки было тесно из-за огромного заплечного
рюкзака защитного цвета и внушительных размеров баула, стоящего на полу. Молния
на нем была расстегнута, и в свете фонаря Артем разглядел мрачно отсвечивающий
в недрах баула ствол какого-то солидного оружия, по всей видимости, армейского
ручного пулемета в разобранном состоянии. И прежде чем Хантер закрыл содержимое
от посторонних глаз, Артем успел заметить тускло-черные пулеметные диски,
плотно уложенные рядом по одну сторону от оружия, и небольшие зеленые
противопехотные гранаты — по другую.
Не делая никаких комментариев по поводу этого арсенала,
Хантер открыл боковой карман баула, и извлек оттуда маленькую металлическую
капсулу, изготовленную из автоматной гильзы, и с завинченной крышкой с той
стороны, где должна была находиться пуля.
