Сон, болезненный и бредовый после всех разговоров, мыслей и
переживаний прошедшего дня, обволок его и решительно увлек его в свои пучины.
Артем увидел себя сидящим у костра на станции Сухаревская, рядом с Женькой и
странствующим магом с непонятным испанским именем Карлос. Карлос учил их с
Женькой, как правильно готовить дурь и объяснял, что употреблять ее так, как
это принято на ВДНХ — чистое преступление, потому что эти поганки на самом деле
— не грибы вовсе, а новый вид разумной жизни на Земле, которая, может, заменит
со временем человека. Что сами грибы эти — не самостоятельные существа, а всего
только частицы единого целого, соединенного нейронами грибницы, расплетенной по
всему метрополитену. И что на самом деле тот, кто ест дурь, не просто
употребляет психотропные вещества, а вступает в контакт с этой самой новой
разумной жизнью. И если все делать правильно, то можно подружиться с ней, и
тогда она будет помогать тому, кто общается с ней через дурь. Но потом вдруг
появился Сухой и, грозя пальцем, сказал, что дурь употреблять вообще нельзя,
потому что от длительного ее употребления мозги становятся червивыми. И тогда
Артем решил проверить, действительно ли это так, тихо встал, сказал всем, что
идет проветриться, а сам осторожно зашел за спину магу с испанским именем и
увидел, что у того нет затылка, и виден мозг, почерневший от множества
червоточин, и длинные белесые черви, извиваясь кольцами, вгрызались в мозговую
ткань и проделывали новые ходы, а маг все продолжал говорить, как ни в чем не
бывало… Тогда Артем испугался и решил бежать от него, начал дергать Женьку за
рукав, прося его встать и пойти с ним, но Женька лишь нетерпеливо отмахивался
от него руками, и просил Карлоса продолжать рассказывать дальше, а Артем видел,
как черви из головы мага по полу переползают к Женьке и, поднимаясь по его
спине, пытаются пробраться ему в уши…
…Тогда Артем спрыгнул на пути и бросился бежать от станции
что было сил, но вспомнил, что это — тот самый туннель, в который нельзя
заходить поодиночке, а только группами, повернул и побежал обратно — на
станцию, но почему-то никак не мог на нее вернуться, хотя бежал изо всех сил. В
этот момент за его спиной вдруг зажегся свет и он с поразительной для сна
отчетливостью и логичностью увидел собственную тень на полу туннеля… Он
обернулся, и увидел, что из недр метро на него неумолимо движется поезд,
дьявольски скрежеща и гремя колесами, оглушая его и слепя его своими фарами… И
тут ноги отказали ему, стали бессильными, словно это и не ноги его были, а
пустые штанины, набитые для видимости всяким тряпьем…
И когда поезд уже находился в считанных метрах от Артема,
видение вдруг стремительно потеряло свои краски и свое правдоподобие, выцвело,
и исчезло. На смену ему пришло нечто новое, совершенно иное: Артем увидел
Хантера, одетого во все снежно-белое, в комнате с ослепительно белыми стенами и
совсем без мебели. Он стоял, опустив лицо, и взгляд его буравил пол. Потом он
поднял глаза и посмотрел прямо на Артема. Ощущение было очень странным, потому
что в этом сне Артем не видел и не чувствовал себя, но словно смотрел на
происходящее со стороны. Когда Артем взглянул в них, его наполнило непонятное
беспокойство, словно ожидание чего-то очень важного, что должно было вот-вот
произойти…
И тогда Хантер заговорил с ним. Артема захолонуло чувство
необъяснимой реальности происходящего. Когда ему снились предыдущие кошмары, он
в известной степени отдавал себе отчет в том, что просто спит и все
происходящие с ним события — всего лишь плод растревоженного напряженным днем
воображения. В этом же видении сознание того, что в любой момент можно захотеть
и проснуться отсутствовало начисто.
Пытаясь встретить его взгляд, хотя у Артема создалось
впечатление, что Хантер на самом деле не видел его, и предпринимал эти попытки
вслепую, тот медленно и тяжело проговорил, обращаясь к Артему: «Пришло твое
время. Ты должен выполнить то, что ты обещал мне. Ты должен сделать это. И
запомни! Это не сон! Это не сон!»
Артем широко распахнул глаза. И уже после того, как его
глаза открылись, в голове вновь, в последний раз, с ужасающей ясностью раздался
глухой и чуть хрипловатый голос: «Это не сон!»
«Это не сон», — повторил Артем. Детали привидевшегося
кошмара быстро стирались из памяти, но второе видение Артем помнил прекрасно,
во всех деталях. Странное одеяние Хантера, загадочная пустая белая комната и
слова «Ты должен выполнить то, что обещал мне!» не выходили у него из головы.
В палатку зашел отчим и обеспокоенно спросил Артема: —
Скажи-ка мне, товарищ, ты Хантера не видел после нашей вчерашней беседы?
Вечереет уже, а он куда-то запропастился, и палатка его пустая. Ушел он, что
ли? Он тебе вчера ничего не говорил о своих планах?
— Нет, дядь Саш, просто об обстановке на станции
расспрашивал, что тут у нас происходит с моей точки зрения, — добросовестно
соврал Артем.
— Боюсь за него. Боюсь, он глупостей наделает. Себе на
голову, и нам тоже достанется, — расстроенно произнес Сухой.
— Не знает он, с кем связался… Эх! Что, не работаешь
сегодня?
— Мы сегодня с Женькой записались в караван на Рижскую —
помощь им переправлять, а оттуда начнем кабель телеграфный разматывать, —
ответил Артем, вдруг осознав, что он уже принял решение.
При этой мысли что-то у него внутри оборвалось, и он
почувствовал странное облегчение и вместе с тем — какую-то пустоту внутри,
словно у него из груди удалили опухоль, булыжником оттягивавшую сердце и
мешавшую дышать.
— В караван? Сидел бы ты, Артем, дома, а не шлялся бы со
всякими караванами… Да разве тебя убедишь? Пошел бы с вами, у меня как раз по
этому поводу на Рижской дела, да что-то я себя сегодня неважно чувствую… В
другой раз уже, наверное… Ты ведь не сейчас еще уходишь? В девять? Ну, мы с тобой
успеем еще попрощаться. Собирайся пока! — и Сухой опять вышел.
Артем принялся судорожно кидать в свой рюкзак все те вещи,
которые могли ему хоть как-то пригодиться в дороге — фонарик, батарейки, еще
батарейки, грибы, пакет чая, колбасы, полный рожок от автомата, который он
когда-то стащил, карту метро, еще батарейки… Не забыть паспорт — на Рижской он,
конечно, ни к чему, но вот за ее пределами без паспорта первый же патруль
независимой станции может завернуть, а то и к стенке поставить — в зависимости
от положения на этой станции… И капсула, врученная ему Хантером… Все.
Закинув рюкзак за плечи, Артем посмотрел в последний раз на
свою палатку и решительно вышел из нее.
Группа, уходившая в караване, собиралась на платформе, у
входа в южный туннель. На путях уже стояла ручная дрезина с погруженными на нее
ящиками с мясом, грибами и пакетами чая, а на них — какой-то мудреный прибор,
собранный местными умельцами, наверное, телеграфный аппарат.
