И вместе с тем в душу к нему закралось гадкое ощущение, что
на самом-то деле нет никакого шума — вот никто ничего и не слышит. Просто это у
него крыша поехала, просто это от страха ему мерещится всякое. От рассказов от
всяких, от неотступно, в шаге за спиной замыкающего, ползущей за ними тьмы.
Командир дал знак остановиться, чтобы не мешали скрип дрезины и грохот сапог,
замер, руки его поползли к рукоятке автомата, он стоял неподвижно и напряженно
вслушивался, повернувшись к туннелю одним ухом. Странный звук был тут как тут,
Артем теперь слышал его довольно отчетливо, и чем четче и яснее он становился,
тем внимательнее Артем всматривался в выражение лица командира, пытаясь понять,
слышит ли и тот все то, что наполняло сознание Артема все усиливающимся
беспокойством. Но черты лица у того постепенно разглаживались, он явно
успокаивался, и Артема захлестнуло жгучее чувство стыда. Еще бы — остановил
отряд из-за какой-то ерунды, сдрейфил, да еще и других переполошил.
Женька, очевидно, тоже ничего не слышал, хотя и пытался.
Бросив, наконец, это занятие, он с ехидной усмешкой посмотрел на Артема, и,
заглядывая ему в глаза, проникновенно спросил: — Глюки? — Да пошел ты! —
неожиданно раздраженно бросил Артем.
— Что вы все, оглохли что ли?
— Глюки! — удовлетворенно заключил Женька.
— Тишина. Совсем ничего. Тебе показалось, наверное. Ничего,
это бывает, не напрягайся, Артем. Берись давай и поехали дальше, — мягко,
чувствуя ситуацию, сказал командир, и сам пошел вперед.
Артему ничего не оставалось, как послушаться и вернуться на
место. Он честно попытался убедить себя что шепот ему показался, и что это все
от напряжения, и пытался расслабиться и не думать ни о чем, надеясь, что вместе
с тревожно мечущимися мыслями из головы удастся выкинуть и этот чертов шум. Ему
удалось некоторое время почти ни о чем не думать, но в опустевшей на мгновения
голове звук словно стал гулким, более громким и ясным. Он нарастал по мере
того, как они все глубже продвигались на юг, и когда вырос настолько, что,
казалось, заполнил все метро, Артем вдруг заметил, что Женька работает только
одной рукой, а другой как-то автоматически, видимо не обращая внимания на то,
что он делает, потирает себе уши.
— Ты чего? — шепнул ему Артем тихонько.
— Не знаю… Закладывает… Свербит как-то, — неуклюже попытался
тот передать ощущение.
— А ничего не слышишь? — с боязливой надеждой спросил Артем.
— Не, слышать не слышу, но как-то давит, — шепнул в ответ
Женька, и прежней иронии не было в его голосе.
Звучание достигло апогея, и тут Артем понял, откуда оно шло.
Одна из труб, идущих вдоль стен туннеля, так же как и всех остальных тунелей
метро, заключающих в себе коммуникации и черт знает что еще, в этом месте
словно лопнула, и именно ее черное жерло, окаймленное рваными и торчащими в
разные стороны железными краями, и издавало этот странный шум. Он шел из ее
глубин, и только Артем успел задуматься о том, почему же там внутри ни проводов
никаких, ни еще чего, а сплошная пустота и чернота, как командир внезапно
остановился и медленно, натужно выговорил: — Мужики, давайте здесь это… Привал
сделаем, а то мне что-то нехорошо. В голове муть какая-то.
Он нетвердыми шагами приблизился к дрезине, чтобы присесть
на край, но, не дойдя шага, вдруг мешком повалился на землю.. Женька растерянно
глядел на него, растирая свои уши уже двумя руками, и не двигаясь с места.
Кирилл почему-то продолжил идти дальше в одиночку, как будто ничего и не
случилось, никак не реагируя на окрики. Замыкающий сел на рельсы и неожиданно
как-то по-детски беспомощно заплакал. Луч фонарь уткнулся в низкий потолок
туннеля, и, освещенная снизу, картина стала еще более зловещей. Артем
запаниковал. Очевидно, из всего их отряда рассудок не помутился только у него,
но звук стал совершенно нестерпимым, не давая состредоточиться на
сколько-нибудь сложной мысли. Артем в отчаянии заткнул уши, и это немного
помогло. Тогда он с размаху влепил пощечину Женьке, с одуревшим видом трущему
свои уши и проорал ему, стараясь заглушить шум, забыв, что тот был слышен
только ему: — Подними командира! Положи командира на дрезину! Нам нельзя здесь
оставаться ни в коем случае! Надо убираться отсюда! — и, подобрав упавший
фонарь, бросился вслед за Кириллом, сомнамбулически мерно вышагивающим все
дальше, уже вслепую, потому что без фонаря темнота впереди была хоть глаз
выколи.
К его счастью, тот шел довольно медленно, и в несколько
длинных скачков Артем сумел нагнать его, и хлопнул по плечу, но Кирилл, не
замечая его, все шел и шел вперед, и они удалялись все дальше от остальных.
Артем забежал вперед и, не зная что делать, направил луч фонаря Кириллу в
глаза. Они были закрыты, но Кирилл вдруг сморщился и сбился с шага. Тогда
Артем, удерживая его одной рукой, другой приподнял веко и посветил прямо в
зрачок. Кирилл вскрикнул и заморгал, тряся головой, и через несколько секунд
словно очнулся и открыл глаза, непонимающе смотря на Артема. Ослепленный
фонарем, он почти ничего не видел, и обратно к дрезине Артему пришлось тащить
его за руку.
На дрезине лежало бездыханное тело командира, рядом сидел
Женька, все с таким же тупым выражением на лице. Оставив Кирилла у дрезины,
Артем метнулся к замыкающему, продолжавшему плакать, усевшись на рельсах.
Посмотрев ему в глаза, Артем встретил взгляд, полный боли и неведомого
страдания, и таким острым было это ощущение, что Артем отшатнулся, и
почувствовал, что и у него против воли выступают слезы. — Они все, все погибли…
И им было так больно! — разобрал Артем сквозь рыдания. Артем попытался поднять
его, но тот вырвался и неожиданно зло выкрикнул: — Свиньи! Нелюди! И никуда не
пойду с вами, я хочу остаться здесь! Им так одиноко, и так больно здесь, а вы
хотите забрать меня отсюда? Это вы во всем виноваты! Я никуда не пойду! Никуда!
Пусти, слышишь?!
Артем хотел сначала дать ему пощечину, надеясь, что это
поможет и хоть как-то приведет его в чувство, но побоялся, что тот в таком
состоянии может дать ему сдачи, и вместо этого опустился перед ним на колени и,
с трудом пробиваясь сквозь шум в своей голове, мягко, как ему показалось,
сказал, сам не до конца понимая, о чем идет речь: — Но ведь ты хочешь им
помочь, правда? Хочешь, чтобы они не страдали?
Сквозь слезы тот посмотрел на Артема и с несмелой улыбкой
прошептал: — Конечно… Конечно я хочу помочь им.
— Тогда ты должен помочь мне. Они хотят, чтобы ты помог мне.
Иди к дрезине и встань за рычаги. Ты должен помочь мне добраться до станции. —
Они так сказали тебе? — недоверчиво поглядел на Артема замыкающий. — Да, — как
можно более уверенно ответил Артем.
— А ты отпустишь меня потом обратно, к ним? — настороженно
выспрашивал тот.
— Даю слово, что если ты захочешь вернуться, я отпущу тебя
обратно, — заверил его Артем и пока тот еще не успел одуматься, потянул его к
дрезине.
