Бык ленивым движением оперся одной рукой о стену, тем самым
окончательно заслоняя весь проход. — У нас тут эта… таможня, понял? Бабки мы
тут башляем… Хочешь пройти — плати. Не хочешь — вали на…! — миролюбиво объяснил
он, почесывая ногу. — С какой это стати? — пискнул было Артем возмущенно, и
зря.
Бык, наверное, даже и не разобрал, что он сказал, но
интонация ему не понравилась. Отодвинув Хана в сторону, он тяжело шагнул вперед
и оказался лицом к лицу с Артемом. Опустив подбородок, он обвел Артема мутным
взглядом. Глаза у него были совершенно пустые, и казались почти прозрачными,
никаких признаков разума в них не обнаруживалось. Тупость и злость, вот что они
излучали, и с трудом выдерживая этот взгляд, моргая от напряжения, Артем
слышал, как растут в нем страх и ненависть к тому существу, которое сидело за
этими замутненными стекляшками и смотрело сквозь них на мир. — Ты че, бля?! — удивленно-угрожающе
поинтересовался охранник.
Он был выше Артема больше чем на голову, и шире его раза в
три. Чтобы утешить себя, Артем припомнил рассказанную кем-то легенду про Давида
и Голиафа, жаль только, Артем не помнил уже, кто из них был кто, но история
кончалась хорошо для маленьких и слабых, и это внушало некоторый оптимизм. — А
ничего! — неожиданно для самого себя расхрабрился он.
Этот ответ почему-то расстроил его собеседника, и тот,
растопырив короткие толстые пальцы, уверенным движением положил пятерню на
Артемов лоб. Кожа на его ладони была желтой, заскорузлой и воняла табаком и
машинным маслом, но в полной мере ощутить всю гамму ароматов Артем не успел,
потому что сразу после этого тот толкнул его вперед. Наверное, ему казалось,
что он толкает несильно, но Артем пролетел с полтора метра назад, сбил с ног
стоявшего позади Туза, и они неуклюже повалились на мостик, а громила вальяжно
вернулся на свое место. Но там его ждал сюрприз. Хан, скинув свою поклажу на
землю, стоял, расставив ноги и крепко сжимая в обеих руках Артемов автомат.
Неторопливо и демонстративно он передернул затвор, и тихим голосом, знакомыми
уже Артему интонациями, настолько не предвещавшими ничего хорошего, что даже у
Артема, которому, собственно, ничего не угрожало, волосы встали дыбом,
произнес: — Ну зачем же грубить?
И вроде ничего такого он не сказал, но барахтающемуся на
полу, пытающемуся подняться на ноги, сгорающему от обиды и стыда Артему, эти
слова показались глухим предупредительным рычанием, за котрорым может последовать
стремительный бросок. Он встал наконец и сорвал с плеча свой старый автомат,
нацелив его на своего обидчика, готовый дернуть спусковой крючок в любой
момент. Сердце билось учащенно, ненависть окончательно перевесила страх на
весах его чувств, и он попросил у Хана: — Можно, я его? — и сам удивился своей
готовности вот так, безо всяких колебаний прямо сейчас взять и убить человека
за то, что тот его толкнул. Потная бритая голова спокойно лежала в ложбинке
прицела, и как велик был соблазн нажать на курок, а потом будь что будет,
главное сейчас завалить этого гада, умыть его его собственной кровью. — Шухер!
— заорал опомнившийся бык, и Хан, молниеносным движением вырвав из-за его пояса
пистолет, скользнул дальше, взяв на мушку повскакивавших со своих мест
остальных охранников. — Не стреляй! — успел он крикнуть Артему, и ожившая было
картина снова замерла: застывший с поднятыми руками бык на мостике, недвижимый
Хан, целящийся в трех громил, не успевших разобрать свои автоматы из стоящей
рядом пирамиды. — Не надо крови, — спокойно и веско сказал он, не прося, а
скорее приказывая. — Здесь есть правила, Артем, — продолжил он, не спуская
взгляда с трех картежников, застывших в нелепых позах. Кто-кто, а уж эти
головорезы наверняка знали цену автомату Калашникова и его убойной силе на
таком расстоянии, и поэтому не хотели вызывать сомнений в своей благонадежности
у человека, державшего их на прицеле. — Их правила обязывают нас заплатить
пошлину за вход. Сколько составляет ваш сбор? — спросил он. — Три пульки со шкуры,
— отозвался тот, что стоял на мостике. — Поторгуемся? — ехидно предложил Артем,
тоже щелкая затвором и досылая патрон. — Две, — проявил гибкость бык, зло кося
на Артема глазом, но не решаясь ничего предпринять на таком расстоянии. — Выдай
ему! — крикнул Хан Тузу. — Заодно расплатишься со мной.
Туз с готовностью запустил руку в недра своей дорожной сумки
и, приблизившись к охраннику, отсчитал в его протянутую ладонь шесть блестящих
остроконечных патронов. Тот быстро сжал кулак и пересыпал их в оттопыренный
карман своей куртки, а потом снова поднял руки вверх и выжидающе посмотрел на
Хана. — Пошлина уплачена? — вопросительно поднял бровь Хан.
Бык медленно и угрюмо кивнул, не спуская взгляда с Хана и
его оружия. — Инцидент исчерпан? — уточнил Хан.
Тот молчал. Хан достал из запасного магазина, прикрученного
изолентой к основному рожку, еще пять патронов и вложил их в карман охранника.
Они упали, чуть позвякивая, на дно, и вместе с этим звуком напряженная гримаса
на его лице разгладилась и на него вернулось обычное лениво-презрительное
выражение. — Компенсация за моральный ущерб, — объяснил Хан, но эти слова не
произвели никакого впечатления — скорее всего, тот просто не понял их, как не
понял и вопроса про инцидент, он догадывался о содержании мудреных высказываний
Хана по его готовности пользоваться деньгами и силой, этот язык он понимал
прекрасно, и, наверное, только на нем и говорил. — Можешь опустить руки, —
сказал Хан и осторожно поднял ствол вверх, отпуская игроков с прицела.
Так же поступил и Артем, но руки его нервно подрагивали, и
он готов был в любой момент поймать бритый череп быка в ложбинку мушки. Этим
людям он не доверял.
Однако, волнения его оказались напрасными: расслабленным
движением опустив руки, тот буркнул остальным, что все нормально, и,
прислонившись спиной к стенке, принял наигранно-равнодушный вид, пропуская их
мимо себя, на станцию. Поравнявшись с ним, Артем набрался-таки достаточно
наглости, чтобы посмотреть ему в глаза, а тот вызова не принял, и глазел
куда-то в сторону, но в спину он услышал брезгливое «Щ-щенок…» и смачный плевок
на пол. Он хотел было обернуться, но Хан, идущий на шаг впереди, схватил его за
руку и потащил за собой, так что Артем, с одной стороны, давил в себе желание
вырваться и все же вернуться к этому мерзкому типу, а с другой, получал
отличное оправдание для стремлений другой своей половины, которая трусливо
требовала немедленно убираться оттуда. Когда все они ступили на темный
гранитный пол станции, сзади раздалось вдруг протяжное, с упором на растянутые
гласные: — Э-э… Во-лыну ве-рни!
Хан остановился, вытряс из обоймы отобранного «ТТ» короткие
тупоголовые патроны, вставил магазин обратно и швырнул его быку. Тот довольно
ловко поймал пистолет в воздухе и привычно засунул его стволом в штаны,
недовольно наблюдая, как Хан рассыпает извлеченные патроны по полу. — Извини, —
развел руками Хан, — профилактика. Так это называется? — подмигнул он Тузу.
