Граница лопнула, словно пузырь, и тролли вырвались на волю. Отныне они находились в мире эльфов и людей.
* * *
Первое, что ощутил Авденаго, освободившись из пут густого тумана, был неправильный солнечный свет. Если бы Авденаго имел привычку задумываться над подобными вещами, он бы сказал, что здесь совершенно другой спектр. Во вселенной троллей преобладали красные и желтые цвета, а в мире по другую сторону границы, — голубые и зеленые. И предметы от этого казались плоскими, невыразительными. Все, даже деревья.
Эффект был такой, как если бы Авденаго сперва долго, зажмурившись, подставлял лицо солнцу, а потом внезапно открыл глаза и огляделся по сторонам. В первые мгновения после подобных экспериментов весь мир выглядит окрашенным в приглушенные сероватые тона, предметы приобретают сюрреалистически вычерченный объем и вместе с тем удаляются на непонятные расстояния. В общем, получается что-то вроде картины Дали.
Но довольно скоро этот эффект проходит.
Вот и сейчас Авденаго все время чудилось, что вот-вот рассеется иллюзия, и все вокруг вернется к привычным краскам и очертаниям. А этого не происходило.
Прямо перед ними медленно вырастал замок.
«Они нас боятся», — подумал Авденаго.
И погнал коня.
* * *
Отряд под предводительством Геранна выступил на рассвете. Евтихий пробудился засветло от того, что боевые трубы ревели по всему замку. Люди вскакивали, хватались за оружие, бежали во двор.
Геранн, с широченными плечами, которые зрительно увеличивались доспехом, с шлемом под мышкой, уже сидел в седле. На копье, которое он держал, обвис в ожидании ветра боевой стяг.
— Тролли перешли границу! — повторял он, перекрикивая трубы. — Тролли! Тролли!
Это слово приобретало в его устах неожиданно музыкальное звучание, как будто речь шла не о грядущей битве, а о каком-то невиданном музыкальном инструменте.
— Тролли! Тролли!
Солдаты спешно вооружались, конюхи подводили им лошадей.
Неожиданно все трубы смолкли, в замке, как почудилось Евтихию, воцарилось безмолвие. Наконец кто-то из солдат задал тот единственный вопрос, который тревожил всех:
— Откуда это известно? Кто сообщил об атаке?
— Я заключил брачный союз с Гонэл, защитницей соседнего замка! — громом раскатился голос Геранна, и каждый камень отозвался ему звучным эхом. — Я знаю все, что происходит с ней, и я говорю вам: она в большой опасности! По коням! Скорее!
Евтихий усаживался на свою лошадку, когда поймал чей-то недоброжелательный взгляд и услышал перешептывание у себя за спиной, однако не обратил на это никакого внимания — привык. Он знал, что к нему до сих пор относятся с подозрением. «У меня каждый солдат на счету», — сказал Геранн, когда взял Евтихия в отряд. Словно оправдывался.
Евтихий не заблуждался на сей счет: люди Геранна терпели его лишь по необходимости. От Евтихия все еще воняло троллями, и избавиться от этого он был не в состоянии. За глаза его называли «троллячьей шкурой» и «троллиным выкормышем».
Из своей истории Евтихий никогда не делал секрета — он всегда готов был открыть любопытствующему, откуда он родом, как вышло, что он попал к троллям и каким образом он освободился и бежал. Казалось бы, полная искренность должна была создать ему репутацию человека простого и откровенного; но нет — окружающие продолжали считать, что он себе на уме и наверняка «еще себя покажет».
Только владелец замка, Геранн, и его сводный брат Броэрек смотрели на Евтихия без всякой подозрительности. И сейчас Броэрек подъехал к нему.
— Держись радом, — сказал он просто. — Мне нужен воин, чтобы защищал мой левый бок.
После ранения Броэрек не слишком доверял своим силам. Евтихий молча занял место рядом с господским сводным братом.
Броэрек вдруг спросил — неловко, потому что сильно смущался:
— А если ты… ну… если ты встретишь знакомого?
— Где? — не понял Евтихий.
— Среди врагов, — пояснил Броэрек и покраснел.
— Только один тролль может оказаться мне знаком — тот, который забрал меня из карьера, а потом отпустил на свободу, — сказал Евтихий. — Если я увижу его во время боя, то постараюсь сделать так, чтобы нам не пришлось сойтись между собой в схватке. Я благодарен ему.
— А если… — опять начал Броэрек.
Евтихий взял его за руку.
— Я обещал защищать тебя и сделаю это. Просто мне не хотелось бы выполнять свой долг, лишая жизни Авденаго. Но если придется… — Он вздохнул. — Лучше не иметь друзей среди врагов. Хотя какой он мне друг, этот Авденаго?
Отряд выехал из ворот, когда солнце уже оторвалось от горизонта и покатилось вверх, в небо, навстречу первому облачному перышку.
* * *
Никто из троллей не ожидал встретить возле владений Гонэл такое яростное сопротивление. Но после первого натиска защитники крепости оправились на удивление быстро, и скоро уже нападавшие вынужденно разделились на несколько отрядов. Основная часть осталась биться в долине под стенами, а небольшая группа троллей оказалась отрезанной от своих и очутилась в роще, за замком.
Авденаго придержал коня, оглядываясь на своего спутника.
— Ты хорошо здесь видишь, Арилье?
— Здесь странный свет… и туман щиплет глаза, — ответил Арилье. — Похоже на сады моего отца, но…
Он не договорил. За него закончил Авденаго:
— Похоже, но на самом деле все другое. Это сбивает с толку.
— Да.
Стрела просвистела мимо уха Авденаго и впилась в ствол дерева. Звук напоминал жужжание пчелы.
Авденаго невольно дернул головой.
— Лучник!
Арилье уже несся к лучнику, занося меч над его головой. Лучник успел выпустить вторую стрелу, когда тролль обрушился на него сверху и стремительным ударом отсек ему голову и кисть руки.
Конь Арилье взвился на дыбы, едва не сбросив седока. Только чудом тролль удержался в седле.
Второй лучник вскочил на ноги, появившись из-за большого камня. В одно мгновение он выпустил две стрелы и снова скрылся.
Авденаго казалось, что он отвлекся лишь на долю секунды, однако когда он вновь взглянул на то место, где только что находился его друг и спутник, там уже никого не было. Арилье лежал на земле со стрелой в левой руке. В правой он по-прежнему держал меч. Конь его отбежал на несколько шагов и на призывный свист хозяина никак не реагировал.
Авденаго закричал:
— Арилье!
И внезапно рядом с ним оказался рослый эльфийский воин. Он глядел на Авденаго удивленно, но без всякой враждебности, словно пытался вспомнить, когда они встречались прежде.
«Он принимает меня за человека, — подумал Авденаго, злорадно скаля зубы. — Сейчас он поплатится за эту ошибку!»
