— Евтихий — не тролль, — возразила Деянира. — Он человек. Настоящий человек, без примесей.
— Эй вы, двое, чуть-чуть подробностей! — попросил Денис. — Евтихий — он тоже наш?
— В каком смысле «наш»? — удивилась Деянира.
— В смысле — отсюда, из Питера? — объяснил Денис.
— Евтихий — тамошний, — сказала Деянира. Она махнула рукой, как бы показывая на очень далекий Истинный мир.
— Этиго, — опять поправил Авденаго. Он нарочно дразнил девушку, чтобы посмотреть, как она отреагирует.
Но она, кажется, слишком устала, чтобы играть с троллем в его игры.
— Ты дал Евтихию свободу, и он вернул себе прежнее имя, — напомнила Деянира. — У тебя больше нет на него прав. Он тебе не принадлежит. Ни он сам, ни его имя. И вообще, оставь его в покое!
Авденаго дернул углом рта:
— Ладно, ты в своем праве. Забирай его.
— Я так и сделала, — напомнила она. — Он больше не боится тебя.
— Ага, теперь он боится тебя…
— Может, и так, — не стала возражать Деянира. — А ты против?
Авденаго засмеялся и ничего не сказал.
Денис спросил девушку:
— Почему ты вернулась в Питер? Ты сделала это по доброй воле? Тебе хотелось домой, к родителям?
— Нет, — ответила она. — Мне нравилось там. В Истинном мире. В Гоэбихоне.
— Зачем же ты ушла оттуда?
— Обстоятельства.
— Какие?
Денис был настойчив, хоть и старался обходиться с девушкой по возможности мягко. Авденаго в данном случае вполне поддерживал приятеля. В кои-то веки Денис действовал умно. Диана Ковалева запросто может замкнуться в себе и потом вообще ничего не рассказать. Подобных пленников следует допрашивать, пока они сбиты с толку, деморализованы, дезориентированы, больны, бредят, плохо соображают и действительно могут наболтать о себе лишнего. Стоит им хоть немного восстановить силы и собраться с мыслями — все, начинаются вранье, недомолвки, хитрости и чугунное молчание.
— Гобелен, — вымолвила Деянира так тяжело и многозначительно, как будто попыталась одним-единственным словом объяснить абсолютно все.
Однако ничего у нее не получилось: оба парня глядели на нее выжидательно и явно требовали продолжения.
Деянира нехотя продолжила:
— Один из великих даров Морана Джурича человечеству… Мне было приказано уничтожить его.
— Кто посмел отдавать тебе подобные приказы? — удивился Денис.
Деянира блеснула глазами. Кажется, это проявление гордости отняло у нее остаток сил, но Авденаго не позволил ей упасть в обморок и тем самым прервать рассказ.
Он плеснул девушке водой в лицо. Она ойкнула, вздрогнула и поджала губы.
— Я хотел как лучше, — объяснил Авденаго. — После обморока всегда какое-то неприятное ощущение.
Он передернул плечами, как бы показывая — какое.
— Спасибо, — сказала Деянира.
— Так кто же приказал тебе уничтожить подарок Морана Джурича человечеству?
— Хранитель уставов гильдий, — сказала Деянира.
— То есть, ты ему подчинялась? — уточнил Денис, мысленно молясь о том, чтобы Деянира не сочла его слова проявлением ехидства и не оборвала рассказ.
— Ему все мастера подчинялись, — ответила девушка. Таково требование гильдийской чести… Вам этого не понять.
Денис пожал плечами, а Авденаго сказал:
— Каждый лик чести да будет благословен.
Дениса поразил серьезный тон, которым Авденаго произнес эти слова. И еще его вдруг охватило удивительное чувство. Такого с ним никогда не случалось. Ну, то есть, может быть, было похожее — в замке Гонэл. Но чтобы здесь, в маминой квартире… Денис прямо не ожидал, что такое возможно.
Это было какое-то огромное тепло, граничащее с восторгом. Потому что ему была дарована возможность общаться с людьми, способными думать и разговаривать вот так. Ну, возвышенно. По-настоящему возвышенно. И это не из книг, а на самом деле. Из жизненного опыта, что ли. В общем, здорово.
— …а я сумела выбраться, — донесся до него голос Деяниры.
Денис вздрогнул. Кажется, наслаждаясь счастьем, он пропустил кусок рассказа.
— И что, за тобой не было погони? — удивился Авденаго.
— Почему же, была… Они едва не схватили меня. Я пряталась в домике смотрителя колодцев.
— А что сам смотритель колодцев, неужели он тебя не видел? — поинтересовался Авденаго. — Или ты убила его? Очень предусмотрительно.
— Да он спал, а я была осторожна, — объяснила Деянира. И тут же призналась: — На самом деле мне просто повезло, что он спал так крепко. Он мог проснуться в любой момент.
— И тогда бы ты его убила, — подхватил Авденаго.
— Я убила гобелен, — сказала Деянира. — У меня было с собой четыре, все похожие.
— Четыре? Это явное излишество. Ты пожадничала, Деянира. Зачем ты взяла так много?
— Потому что один из четырех был создан Мораном.
— Работу Джурича Морана всегда можно отличить от любой другой, — заметил Авденаго. — Неужели ты не узнала его руку?
— Было темно, а времени разбираться не оставалось, — Деянира нахмурилась. — Почему ты все время перебиваешь? Для чего пытаешься уличить в неточностях? Я что, на допросе?
— Да, — кивнул Авденаго. — А ты тормозная. До тебя долго доходит.
Деянира махнула рукой:
— Думай что хочешь… Я спряталась и в темноте кромсала ножом гобелены. Сперва один, потом второй.
— Очень по-троллиному — уничтожить все в надежде, что погибнет не только полезное, но и подлежащее уничтожению, — одобрил Авденаго. — Это Евтихий тебя научил? Он должен был перенять от своих господ хотя бы немногие их обычаи. Такое нередко случается, имей в виду. Так что не удивляйся, если он вдруг начнет чудить и требовать от тебя разных троллиных ухваток… или, скажем, рассуждать о женских хвостах…
Денис остановил его жестом и тихо спросил:
— А потом что случилось, Деянира?
— Потом? — Она вдруг улыбнулась, очень одинокой и горькой улыбкой. — Потом — ничего. Вселенная из ниток. Знаешь, как в кино, когда нормальная картинка вдруг превращается в мультяшную… Нитки, просто нитки. Пряжа. Вся вселенная из ниток…
— И сугроб на Екатерининском канале, — заключил Авденаго. — Где ты едва не задохнулась насмерть.
— Люди смертны, — сказал зачем-то Денис. — Любой из нас мог погибнуть.
— Да, это придает нам самим героичности, а нашим деяниям — смысла, — совершенно ясным голосом произнесла Деянира. Она вытянула ноги, откинулась на спинку кресла и мгновенно заснула. Почти полная чашка едва не выпала из пальцев девушки — Денис успел поймать ее в последний момент.
