Терри с трудом проглотила застрявший в горле ком, не зная, что спросить.
— Все, что сочтешь нужным рассказать.
Джио отстранился от нее. Ему было нужно двигаться, ходить по просторной кухне.
— Мы рано познакомились, еще в детстве…
Голос звучал хрипло, надломленно, словно Джио приходилось прикладывать усилия, чтобы говорить. Терри хотелось подойти к нему, обнять, помочь, но интуиция подсказывала, что этого делать не стоит — Джио нужно было самому справиться с прошлым.
Он вдруг перестал ходить из угла в угол, остановился на мгновенье, провел руками по волосам, неотрывно глядя куда-то в пространство, как будто вглядывался в картинки из прошлого, а потом снова размашисто зашагал.
— Цезарь говорит, что мужчины в нашей семье теряют голову, когда влюбляются. Такое случается с нами раз в жизни…
Джио был в другом конце кухни и потому не заметил, как она вздрогнула от последней фразы, как потемнели от боли ее глаза. «Раз в жизни».
— Вот, пожалуйста, пример: мама и Роберто. У них именно так все и случилось. Он влюбился в нее, когда она еще была замужем за отцом. А когда папа умер, Роберто был рядом, поддерживал маму. А Цезарь никогда ни о ком, кроме Мэган, не мечтал. Он ждал ее много лет. Потому что обещал ее отцу.
— Я знаю. Мэган мне рассказывала.
А еще она знала, как сильно Джио любил Лючию. Ее саму точно так же, словно молнией, ударило, когда она впервые увидела Джио в баре гостиницы.
— Еще она говорила, что вы с Лючией пригрозили родным, что сбежите вместе, если они не разрешат вам пожениться.
Уголки губ Джио поползли вверх.
— Да, мы выдвинули ультиматум. Родители считали, что мы слишком молоды, они хотели, чтобы мы расстались и немного пожили друг без друга, прежде чем связать наши жизни навсегда. Но мы-то с ней ни в чем не сомневались.
— И ты решился на такое?
— Мы оба решились. И в конце концов родители согласились на помолвку, при условии, что я не бросаю учебу и сосредоточиваюсь на юридической карьере. Нам было по девятнадцать, когда мы поженились.
— Так рано.
— Да. Но мы просто не могли больше ждать… сумасшедшие, да?
— Может, вы чувствовали… может, вам что-то подсказывало, что у вас впереди не так много времени… Что вам не суждено прожить вместе много лет. Поэтому не хотели упускать ни минуты. — Она поняла, что задела его за живое, и поспешила добавить: — Расскажи мне о ней. Какая она была?
«Неужели ты правда хочешь знать?» — удивился внутренний голос. Но когда Джио начал говорить, девушка поняла, что, против ее ожиданий, воспоминания о женщине, которую он любил и потерял, не обижали ее, не причиняли боли. Наоборот, заинтересовали, рассказали много нового о нем самом.
Она узнала, каким он был в юности, как рос и взрослел. Как много сил положил на то, чтобы стать юристом и зарабатывать для своей молодой семьи, несмотря на то, что клан Карделла был и без того достаточно богат. Узнала, почему он любил, что значили для него честность и верность. Он рассказал ей, как сходил с ума от счастья, когда Лючия забеременела, и как радовался, когда родился Паоло.
Потом Лючии не стало. Так рано. Он не пытался скрывать слез, не стеснялся их, и Терри уважала его за это. Ее сердце сжималось от жалости к Джио и бедняжке Лючии, которым было отведено так мало времени, чтобы насладиться семейным счастьем.
Она не заметила, сколько просидела в ночной тишине, не знала, прошли ли часы, а может, дни или только минуты с тех пор, как они вернулись, она знала лишь одно: к тому моменту, когда Джио закончил свою историю любви, она влюбилась в этого человека. Безнадежно, отчаянно и так сильно, как он когда-то в свою жену.
Но Джио любил другую женщину, и ей никогда не занять ее места в его сердце, не познать ответного чувства.
— Можно тебя спросить кое о чем? — наконец проговорила Терри, когда он замолчал, перестал ходить и остановился, положив руку на стойку в шаге от нее.
Джио выглядел измученным, но взгляд темных глаз был спокойным и ясным. Словно он преодолел шторм, выплыл из водоворота на берег.
— Конечно, — кивнул он.
— Той ночью… — Она не стала уточнять, он и так поймет. Потому что у них была только одна ночь… — Ты сказал, что Лючия умерла за десять дней до дня рождения Паоло. Значит, тогда…
— Исполнилось ровно два года с ее смерти. Да.
— О, Джио…
Терри коснулась его руки и по его молчанию почувствовала, как много это значило для него.
Он перевел взгляд на ее пальцы, потом посмотрел в серо-голубые бездонные глаза и замер.
Терри не поняла, кто сделал первый шаг. Или они подались навстречу друг другу одновременно, повинуясь единому порыву, одной мысли. Она ощущала только, что стоит рядом с ним и хочет быть еще ближе. Оказалось, что это гораздо проще, чем ей представлялось, потому что Джио уже сократил наполовину и без того небольшое расстояние между ними. Оставалось сделать всего лишь пару маленьких, коротких шажков, и вот уже она стояла возле него, подняв лицо навстречу его поцелую.
Поцелуй получился долгим, вынимающим душу и забрал с собой все ее сомнения, неуверенность, колебания. У нее не было времени рассуждать, глубоко внутри яростно пульсировала жажда удержать его, касаться, целовать, отдать все, что накопилось в сердце.
И самое главное — отдать ему себя.
Однако в том, как Джио обнимал ее, чувствовалась какая-то неловкость. Девушка пошевелилась, чтобы поудобнее устроиться рядом с ним, и откуда-то издалека до нее донесся легкий смешок.
— Что?.. — Терри подняла удивленный взгляд и посмотрела в улыбающиеся глаза.
— Без рук! — прошептал молодой человек. Его ухмылка стала еще лукавее. — Ты сама выдумала это правило. Пока мы на Сицилии, строго воспрещается…
— К черту правила! — воскликнула она, но тут же задумалась и улыбнулась. — Хотя, знаешь… Девушка потерлась щекой о его щеку, на которой уже проступила щетина, покалывавшая нежную кожу. — Пожалуй, нам не стоит забывать об условии «не касаться и пальцем», — пробормотала она, специально придав голосу чувственность и томность. — Но оно касается только тебя, а я буду делать что хочу!
Ее пальцы медленно скользнули вверх по его груди, у него перехватило дыхание. Она не спеша провела пальцем вокруг узла галстука, снова и снова. Джио выдохнул и облизнул пересохшие губы.
Улыбнувшись, словно кошка, добравшаяся до сметаны, Терри потянула и ослабила галстук. Замерла. Потом опять потянула.
— Тереза…
Едва заметно усмехнувшись, она покачала головой и коснулась пальцем его губ, запрещая говорить.
— Теперь моя очередь, — прошептала девушка, — моя.
Терри медленно тянула скользящий бордовый галстук, развязывая идеальный узел. Джио вдруг словно окаменел, застыл и почти не дышал, не сводя с нее взгляда.
