— Они действительно великолепны, — ответила Софи.
К этому времени они с Эшем уже поднимались по лестнице из кремового мрамора. По бокам она была инкрустирована темно-зеленым ониксом.
— Ты был одет в традиционную индийскую одежду на свадьбе с Насрин?
— Да, — коротко бросил Эш, давая понять, что не хочет говорить на эту тему.
Тем не менее картины яркой индийской свадьбы, проходившей здесь несколько лет назад, пронеслись у нее перед глазами, как будто бы она там присутствовала. И опять эта пронзающая боль. Софи казалось, что она уже излечилась от любви к Эшу и от переживаний по поводу того, что он любил другую. Она напомнила себе, что старые шрамы иногда могут болеть и что теперь никто не заставит ее так страдать.
Теперь они стояли посреди главного приемного зала с мраморным полом и алебастровыми колоннами, украшенными золотыми листьями. В уютных альковах стояли низкие кушетки, украшенные искусной резьбой, на них лежали разноцветные большие и маленькие шелковые подушки. На полу играли блики от многочисленных изысканных светильников, свисающих с потолка. В воздухе витал аромат жасмина, лепестки роз плавали в хрустальных чашах, инкрустированных золотом. Эти чаши слуги, почти незаметные, поднесли для того, чтобы Софи и Эш ополоснули руки после дороги.
Горничная, одетая в кремовый с золотом шальвар камиз, позвала Софию, чтобы показать ей ее комнаты. Эш предупредил, что они будут ужинать через час.
Софи с горничной поднялись по лестнице и пошли вдоль по коридору, украшенному картинами, которые, как успела понять София, были очень ценными произведениями искусства. Горничная на ломаном английском объяснила, что коридор ведет в личные покои махарани — так в Индии называют жену магараджи.
— Раньше здесь был гарем, но прадедушка его высочества был очень влюблен в свою жену и не захотел брать еще жен. Но вся эта часть дворца так и осталась за махарани.
В покои махарани вели двери с затейливой резьбой. В них были проделаны секретные окошки, с помощью которых можно было наблюдать за происходившим в коридоре, оставаясь незамеченным. За дверьми София увидела большой зал, украшенный многочисленными зеркалами в причудливых рамах. В нишах располагались светильники, отражающиеся в зеркалах. Следующая пара дверей с затейливой резьбой вела в еще больший зал. Деревянные полированные полы были покрыты красивыми плетеными коврами, вдоль стен стояли диваны, похожие на тот, который София уже видела внизу. Высокие двери вели во внутренний дворик, полный зелени и цветов. Звук журчащей воды действовал успокаивающе.
— Очень красиво, — сказала Софи горничной.
Та лучезарно улыбнулась и, тщательно выговаривая английские слова, сказала:
— Спальня вот здесь.
Вид спальни был более европейский, чем ожидала Софи. Комната была оформлена в стиле тридцатых годов прошлого века. Две двери вели в ванную и гардеробную.
Горничная прочистила горло и заметила с некоторым волнением:
— Пожалуйста, проследуйте на ужин с магараджей.
Софии перед ужином хотелось принять душ и переодеться, но, судя по всему, у нее не было времени. Когда горничная вела ее по лабиринту коридоров, Софи подумала, что ей надо связаться с семьей, чтобы ей переслали ее вещи.
Горничная остановилась перед дверьми, по обе стороны которых стояли охранники в красных тюрбанах. Прежде чем открыть двери, они низко поклонились Софии.
Когда София вошла в комнату, ей на мгновение пришлось зажмуриться — яркий свет отражался в зеркалах, в их металлических причудливых оправах, в мозаике, покрывающей пол. Эш ждал ее, сидя на подушке перед низким столом, на котором стояло множество небольших тарелочек. Содержимое выглядело очень аппетитно.
Эш заметил восторг Софи, которая все еще оглядывала необычную комнату.
— Такие комнаты с мозаикой и зеркалами подчеркивают статус правителей. Они называются «шишмахал», что можно примерно перевести как «зеркальный зал».
Два официанта стояли поодаль, готовые помочь, но Эш отпустил их, объяснив Софи, когда они ушли:
— Я предпочитаю обходиться без формальностей, когда есть возможность.
София кивнула и села на свою подушку.
— Я согласна с тобой, а вот мой отец любит помпезность.
— Конечно, не очень-то справедливо было отсылать людей, которые получают зарплату за эту работу, и я думаю, что мое желание независимости и приватности поставит их в тупик. Стремление к уединению не в традициях индийских семей, но мне это необходимо.
Было ли это предупреждением для нее?
Между тем Эш продолжал:
— Блюда перед тобой — это традиционный раджастанский тхали
[1]
. Блюда в основном вегетарианские, но лал маас — мясное. Это козлятина со специями, очень популярное в Раджастане блюдо.
— Выглядит очень аппетитно, — искренне ответила Софи.
Ей нравилась острая, пряная еда. Она принялась за еду, но что-то мешало ей полностью насладиться ужином. Необычная еда или приближение ночи?
Было уже поздно, когда они закончили ужинать. Одно слово от Эша, и остатки ужина были мгновенно убраны со стола, а горничная уже была готова отвести Софию в ее покои. Эш легко поклонился Софии со словами:
— Я приду к тебе через час, если это тебя устроит.
Сердце Софии забилось, во рту стало сухо, несмотря на то что это было ожидаемо. В конце концов, она знала, почему Эш женился на ней.
— Да… да, — с запинкой произнесла она, понимая, как глупо и нелепо выглядит.
Еще глупее и нелепей она показалась сама себе, вдруг подумав, какая большая разница для Эша между этой брачной ночью и брачной ночью с Насрин. Конечно, тогда Эш не упустил возможности быть ближе к своей жене, благо уютные подушки способствовали такой близости. Софи представила себе, как он кормит Насрин маленькими кусочками из многочисленных тарелочек, нашептывая ей слова любви.
Но она не должна об этом думать, такие мысли делают ее слабой и уязвимой. Но прошлое — это прошлое, а она больше не шестнадцатилетняя идеалистка. Ей нельзя горевать о любви, которую Эш никогда не сможет ей дать, о любви, которой она никогда не узнает, поскольку она должна выполнять свой долг. Вспомнив о своем долге, Софи горько усмехнулась: она начала думать как член королевской семьи Сантина. Тут она обнаружила, что уже подходит к своим апартаментам в сопровождении горничной, которую зовут Парвин.
Шелковая ночная рубашка уже лежала на постели. София прошла в ванную комнату. Огромная прямоугольная ванна, которая больше походила на бассейн, устланный мозаикой, уже была наполнена водой, по поверхности которой плавали розовые лепестки.
— Спасибо, Парвин, теперь я справлюсь сама. — Софи отпустила горничную.
