Подобное произошло и со старым кредитным банком в Болонье — Ссудным банком, куда в 1945 году Аликино Маскаро сумел устроиться бухгалтером.
В 1965 году — то есть довольно быстро — кредитный банк сделался составной частью «Ай-Эс-Ти» и ликвидировал свой офис в Болонье. В том же самому году «Ай-Эс-Ти» открыла крупный филиал в Риме.
С 1945-го по 1965 год, в течение двадцати лет службы, у Аликино иногда, правда очень редко, возникало желание уйти из банка, навсегда покинуть его. Но, преодолев критический момент в 1950 году, когда его друг Лучано Пульези уехал в Рим, он так и не сумел найти достаточно серьезных оснований, чтобы осуществить это свое намерение. Однажды он даже написал прошение об увольнении, потом несколько раз переписывал его, изменяя дату, — это тянулось несколько месяцев — и наконец порвал.
За прошедшие годы Аликино окончательно понял, что не стоит бросать вызов судьбе, а лучше целиком положиться на то, что она уготовила ему. И казалось, судьба предназначила ему многие годы жизни, которые спокойно следовали друг за другом без каких-либо потрясений или особых волнений.
Наконец, в 1965 году, когда старый кредитный банк в Болонье приказал долго жить, дабы возродиться в Риме под эмблемой «Ай-Эс-Ти» с гораздо более широкими задачами и совершенно новым обликом, Аликино охотно приготовился к переменам, которые, несомненно, коснутся и его, потому что они не зависели от его воли.
Будущее, а вернее, судьба могла предложить ему только две возможности, и обе для него положительные:
а) увольнение в связи с прекращением деятельности Ссудного банка. Но эта перспектива была довольно абстрактной: найти хорошего и опытного бухгалтера, такого как он, было нелегко;
б) переезд в Рим в только что открывшийся там филиал «Ай-Эс-Ти», фирмы, поглотившей Ссудный банк.
Давняя мечта обосноваться в Риме, казалось, могла теперь легко осуществиться. Сколько раз они с матерью, думая о будущем, представляли свою новую жизнь в Риме. Не говоря уже о планах, которые тысячи раз они строили вместе с Пульези, особенно в первые годы их дружбы. А осуществилась третья возможность. Скучная, не имевшая альтернативы: отправиться в Нью-Йорк и работать там в главном офисе «Ай-Эс-Ти».
Речь шла о продвижении по службе, о профессиональном признании, к тому же хорошо вознаграждаемом.
Восемь дней, которые были отпущены ему на принятие решения, Аликино использовал для того, чтобы повторять себе, что он откажется от предложения и, став свободным, уедет в Рим, начнет наконец, пусть и в сорок лет, совершенно новую жизнь. Совершенно новую, бросив вызов всему, что могла решить и предопределить судьба, — и в насмешку над таблицами соответствий Расула.
У него появится женщина — жена — и сын тоже, а почему бы и нет? Денег на жизнь он, конечно, не станет просить у матери, с которой они, впрочем, разъедутся. Он станет писателем (хотя в глубине души у него было немало сомнений насчет призвания, которое до сих пор не подавало никак заметных признаков) или журналистом. И потом, стоит ли опять искать какое-то постоянное место? Многие люди жили сегодняшним днем с помощью различных уловок и приемов, особенно в таком городе, как Рим, который впитывал всех и вся, одинаково принимая и умных, и глупых. Он мог жить игрой в карты или в рулетку, делая большие или незначительные долги, а также, безусловно, мошенничеством или какими-нибудь другими ухищрениями. Рассчитывал заняться политикой — политикой как революционным приключением, шпионажем и международными интригами. Он собирался отбросить все предрассудки, всякую щепетильность и с легкостью продаваться сразу нескольким заказчикам, и в этих сомнительных играх, двойных и тройных, он показал бы наконец, на что способен его интеллект. Он и так уже многим пожертвовал, витая в бесполезных грезах, будучи бухгалтером, пассивным нотариусом смерти.
Восемь дней Аликино предавался мечтаниям, питавшим некогда его одинокое детство. И вновь ясно представлял в своем воображении Пульези, слышал его полный волнения голос, громко звучавший в их долгих разговорах. Конечно, он отыщет друга, живущего в Риме уже пятнадцать лет. Такой живой и общительный человек, как Пульези, не мог измениться.
Когда окончились восемь дней подобной эйфории, Аликино отправился в Милан и оттуда самолетом полетел в Нью-Йорк.
Матери, рано ушедшей в то утро из дому, он оставил записку, в которой крупными буквами начертал только одно слово: ПРОЩАЙ.
С того сентябрьского дня 1965 года прошло двадцать лет. Теперь Аликино исполнилось шестьдесят.
Каждый день он проделывал на своей старой «ланче» один и тот же путь из Бруклина, где жил, на Манхэттен, где работал.
Главный офис «Ай-Эс-Ти», крупного многонационального центра информатики, размещался в высотном здании на Гудзон-стрит, неподалеку от Гринвич-виллидж, где оставалось еще много зелени и воздуха.
У проходной Аликино прикалывал на пиджак карточку с надписью «МИСТЕР А. МАСКАРО», лифт поднимал его на двадцать первый этаж в его кабинет, куда он входил с помощью магнитной карты.
Это просторное, светлое помещение было заполнено тишиной. Тишиной отнюдь не пустоты или безмолвия, а одушевленной и вибрирующей, какая бывает там, где работают компьютеры. Толстые стекла огромных окон, из которых виднелась незначительная часть Гудзона, надежно ограждали от напряженного уличного шума.
Вместе с шумами улицы в это сентябрьское солнечное утро остались снаружи духота и влажность.
Надевая белый халат, Аликино взглянул на гигантский компьютер, возвышавшийся в зале подобно какому-то мирному млекопитающему правильных геометрических форм. Он чувствовал, что находится во власти его неодолимого очарования: в этом устройстве идеально сочетались три сущности — простота, функциональность и эффективность. Элегантность процесса — если возможно подобное определение — обретала в этой машине наглядный и живой пример.
Работа Аликино не изменилась, она осталась точно такой же, как и сорок лет назад: он отыскивал и регистрировал особых должников. Однако необычайно преобразился метод работы. Не было больше пыльных картотек и списков просроченных выплат, не было толстых журналов, регистров, в которые прежде надо было вписывать имена от руки. Теперь вся работа по поиску, обработке и конкретизации данных была отдана электронным мозгам.
Иными стали и некоторые другие аспекты работы — она определенно делалась теперь более привлекательной, даже творческой.
И действительно, используя одно за другим последние поколения электронно-вычислительной техники, Аликино в конце концов получил в свое распоряжение в высшей степени хитроумный компьютер, который ученые и инженеры «Силиконовой долины», одним словом маги от электроники, окрестили «Memowriter 402». Это был не «опытный образец» и не «пилотный вариант», а самое совершенное, самое последнее достижение в области искусственного интеллекта, соединенное с монитором.
За то недолгое время — всего несколько месяцев, — которое Аликино работал с новой машиной, он обнаружил, что общение с нею может превратиться в волнующую игру. И это зависело от вводимых в нее программ. Программное обеспечение, закладываемое в машину, увеличивало способности этого искусственного мозга, а они были огромны, практически безграничны.
